Леона Райноу - Год последнего орла

…В эту минуту под дверь кто-то подсунул пакет. В нем оказалось письмо из Космоцентра.

«Дорогой мистер Фитцсиммонс, добро пожаловать на Землю! Хотя мы пристально следили за Вашим недавним перелетом со спутника и радовались Вашему благополучному возвращению, мы не стали беспокоить Вас до окончания первой стадии акклиматизации. Однако сложившаяся ситуация не позволяет больше медлить.

Как известно, до 16 сентября — Дня Провозглашения Конституции США и празднования Двухсотлетия нашей нации — осталось менее месяца. Эта дата является также днем официального утверждения национальной эмблемы Американского Белоголового Орла.

Недавно стало известно, что наблюдается некоторое сокращение численности орлов…».

— Ничего себе сокращение, — горько усмехнулся я.

«…Я уверен, что все патриоты Америки разделяют мои чувства по отношению к этому высокому символу блистательного величия, в течение стольких лет воодушевлявшему наш народ…»

— Красиво шпарит! — восхищенно пробормотал Джо.

«…Подыскивая человека, достаточно компетентного, чтобы принять на себя заботу о сохранении нашей Национальной Эмблемы (по крайней мере до дня празднования), я счел, что Ваши научные познания в орнитологии в совокупности с беззаветным служением на поприще космических исследований позволят Президентскому Совету единодушно принять Вашу кандидатуру.

Поскольку ценность царственной птицы — как с точки зрения психологии, так и из соображений пропаганды — далеко превосходит любую мыслимую сумму денег, в отношении расходов вам предоставляются неограниченные полномочия».

— Ого! — прошептал Джо. — Открытый счет!

«Поэтому я имею честь назначить Вас Председателем Временного Комитета по Защите, Сохранению, Размножению и Прославлению Великого Американского Белоголового Орла. Я назначил также комитет из пяти видных специалистов для проведения Ваших директив в жизнь.

Внизу была приписка:

«Заседание Национального Юбилейного Комитета по празднованию Двухсотлетия состоится в Пятидесятизвездном Зале Космоцентра в Вашингтоне в 10 часов 24 августа. Ждем Вас. Б.-Н.».

— Смотри-ка! — охнул Джо. — Сам Бенедикт-Наполеон? Они, видно, считают тебя и в самом деле важной птицей!..

— Да, я действительно был слегка разочарован тем, как меня встретили, с достоинством сказал я, — но теперь я вижу, что меня просто решили поберечь.

Я понесся к профессору поделиться этим неожиданным известием.

— Ты понимаешь, что это значит? — спокойно спросил Стэдмен.

— Ну, не совсем. Потому-то я и пришел к вам.

— Это самый большой скандал в нашей истории. Фотографии Американского Орла развешаны по всем столбам и кислородным киоскам. Ведь двести лет исполняется и Эмблеме тоже. — Он тяжело вздохнул. — А теперь осталось тринадцать замученных, полудохлых птиц, И отвечаешь за них ты!

У меня пошел мороз по коже.

— Подумай об охотниках за сувенирами, — продолжал он, — ведь каждому понадобится по перу из орлиного хвоста! А представители музеев, которые понаедут за экспонатами! А любители фейерверков! А эти идиоты с ружьями, которые на все пойдут, лишь бы пальнуть в орла! А шутники! А просто любопытные невежды с прожекторами! Я уж не говорю о жуликах, спекулянтах и психах!..

— Может быть, вам лучше не ввязываться, — произнес я, глядя в сторону.

— Мой мальчик, — усмехнулся профессор Стэдмен, взяв меня под руку, — я пойду за тобой всюду и сам буду сидеть в засаде с пулеметом или дезинтегратором, где ты только скажешь.

Мы обнялись. Потом сели и тотчас принялись разрабатывать срочные меры.

Для начала мы связались по радио с властями Аляски и приказали им установить круглосуточный кордон вокруг гнездовий американских орлов и ни под каким видом туда никого не пускать, даже нефтяников. Власти, как мне показалось, были готовы пойти нам навстречу.

Обеспечив (как мы надеялись) временную безопасность орлов Аляски, мы позвонили губернатору Флоридаполиса и потребовали, чтобы он тоже дал распоряжение о круглосуточном патрулировании в районе сохранившихся на его территории трех гнезд с пятью птицами. Он, однако, был несколько обеспокоен: а как быть с частными владениями? Я твердо заявил ему, что это чрезвычайный случай, что у меня особый приказ Б.-Н.Боннета и что эти птицы теперь находятся в моем распоряжении. «Ладно, сделаю все возможное», проворчал он. «Сделайте больше», — сказал я и повесил трубку.

Потом я приступил к сбору своего комитета на экстренное совещание. Члены комитета уклонялись, как могли. Я наивно полагал, что все, как я, загорятся желанием решить эту безотлагательную острую проблему. Как я ошибался!

Столь же наивно я полагал, что смогу позвонить шефу Бенедикту-Наполеону, дабы уточнить свои полномочия и посоветоваться. Однако подняться выше третьего секретаря-референта мне не удалось, да и то ее автоматический телетаймер прерывал наш разговор после первых семидесяти пяти слов. В конце концов я подстерег секретаршу на улице.

Мне было сказано, что мои намеки на недостаток внимания к орлам совершенно необоснованны. Наоборот, орлы окружены вниманием! В вашингтонском Хранилище научных работ исследованиями, посвященными орлам, — завалено целое крыло флигеля, две временных пристройки, и еще три контейнера стоят во дворе нераспечатанными.

Она надвинула кислородную маску и шагнула прочь. У меня екнуло сердце.

— Но как же я смогу познакомиться со всем этим материалом, узнать о сегодняшнем положении дел…

— В Главном Мозге хранится достаточно информации, чтобы за несколько дней работы вы получили обо всем представление.

И она побежала к минибусу.

Пришлось отправиться в Главный Мозг. Там я отыскал орнитологическую секцию, а в ней — обширный угол, отведенный семейству Haliacetus leucocephalus (отряд соколиных).

Десять лет назад, когда я работал в университете, меня волновало только исчезновение милых моему сердцу певчих птиц. Об орлах я тогда и не задумывался. Теперь же я узнал, что уже тогда орлы вымирали на протяжении нескольких десятилетий. От трехсот с лишним тысяч белоголовых орлов, которые насчитывались в 1782 году — каких-то двести лет назад, когда наши прадеды изобретали национальную эмблему, — осталось только тринадцать! Невозможно! Убийственно! Кощунственно! Охваченный гневом, я углубился в историю.

«…К 1975 году, — читал я в одной из выданных Главным Мозгом карточек, — земельная собственность на Аляске и во Флориде сильно поднялась в цене. Это не позволило отвести сколько-нибудь значительные Площади для заповедников. Никакой реальной ценности орлы не представляли. Их отстрела какой-то мере контролировался, но применение пестицидов продолжалось и расширялось».