Владимир Шитик - Слушайте звезды!

— Что с тобой? Сидишь, словно тебя паралич хватил. — Эл появился из-за спины и поставил перед ним чашку с дымящимся кофе.

— Эл… — шепотом выдавил Март. — Я видел Землю. Южин машинально взглянул на экран, но сразу отвернулся.

— Тебе показалось. Увидеть ее невозможно, сам знаешь. Если нам повезет, сначала сообщат автоматы, а уж потом увидим ее мы.

— Ты меня не понял, — отмахнулся Март. — Не там, а…

Он запнулся и, проведя ладонью у лица, неуверенно произнес:

— Я видел ее здесь. Южин вздохнул.

— Мне это знакомо. — Он устроился в своем кресле и отхлебнул кофе. — Я не хотел говорить, думал — галлюцинация, а потом… Уж слишком все ясно и четко.

— И ты видел? — удивился Март. — Что же ты молчал?

— Я же объясняю, считал галлюцинацией. Мы и так с тобой почти рехнулись, а тут еще это. Да, кстати, а что ты видел?

— Я? Море. Только далеко, а вблизи… просто небо. Вечер.

Эл усмехнулся.

— А я — лес. Утро. Прозрачный воздух и солнечные лучи. И хвоей пахло.

— И у меня. Только морем. Солью.

Они замолчали. За экраном внешнего обзора плыл Космос. Пустой, мертвый, бесконечный.

— Послушай, — прервал молчание Март. — А как часто ты ее видишь? Когда думаешь о ней? Вспоминаешь иллюстрации в книгах?

— Нет, когда злюсь.

— Интересно, откуда это?

— Не знаю, — пробормотал Южин, глядя на экран. — Помнишь Германа Лонски?

Март кивнул. Он помнил этого чудаковатого старика, избравшего местом жительства конечную станцию соединения пространств. Станции были чем-то вроде бакенов, по которым ориентируются суда, плывущие ночью. От одной до другой можно добраться кратчайшим путем, пройдя надпространство, а дальше либо следующая станция, либо ничего. Конечная остановка. Дальше только в обычном пространстве на фотонных двигателях.

Герман Лоски вот кого можно назвать мутантом — предпочел человеческому обществу и нормальной жизни одиночество среди звезд. Почти все свободное время старик проводил на верхней смотровой палубе под прозрачным сферическим куполом. Сидел совершенно не двигаясь, жмурился, улыбался чему-то и беззвучно шевелил губами. После этого с ним было трудно говорить: он походил на тихопомешанного, нес несуразицу, утверждая, будто слушал звезды. Именно он и убедил их лететь в этом направлении. Мотивировал тем, что звезды там звучат лучше всего. Какое это имеет отношение к Земле, он не объяснил. Разумеется, ни Март, ни Эл не поверили ни единому его слову, но, в принципе, им было все равно.

— А почему ты его вспомнил? — спросил Март.

— Он утверждал, что слушает звезды, но мне кажется, это не все.

— Что же еще?

— Я думаю, он не только слушал, но и говорил с ними.

— Со звездами? — Март удивленно взглянул на Эла.

— Ну, не с самими звездами, — возразил Эл. — Старик немного поэт, потому так и выразился. Точнее было бы сказать, с Космосом.

— Я, признаться, не совсем понимаю. Южин зажмурился и хрипло произнес:

— Моя дочь…

В рубке стало совсем тихо. Потом, словно издали, до Марта донеслись слова Эла:

— Ты видел, как играют дети? Они живут в придуманном мире, а мы, как можем, помогаем им поверить в него. Игрушки, сказки… Порой доходит до того, что ни мы, ни они уже не знаем, где вымысел, а где действительность. Игра превращается в реальность, и ничто не переубедит ребенка в обратном. А мы радуемся, глядя на эту игру.

Он кивнул в сторону россыпей звезд, и продолжал:

— Мы привыкли считать его не более, чем пространством, в котором живем. А ведь он тоже может быть живым. Порой мне кажется, что не мы изучаем его, а он нас. Лонски, кажется, говорил что-то…

— Лонски просто спятил, — осторожно вставил Март.

— Да, так все и полагают, но мне иногда кажется… Южин вдруг как-то сник и замолчал. Потом заговорил снова, но голос его звучал все тише и тише:

— …Он говорил, слушайте звезды, пытайтесь понять, а я… И еще эти сны. Я вижу одно и то же, но никак не могу вспомнить что. Будто меня осторожно готовят к чему-то… во сне, когда я спокоен и отдыхаю… или когда вот-вот сойду с ума, словно меня берегут.

Эл замолчал, глаза его закрылись, а губы почти неслышно прошептали:

— Тут какая-то связь… Мы дети его… Мы заблудились…

Он уронил голову на грудь и задышал ровно и глубоко.

«Спит», — удивился Март. Все, что говорил Эл, было хоть и не совсем ясно, зато близко и знакомо. Те же мысли, ощущения, но он их осознал, лишь услышав этот странный монолог. Слова Южина приоткрыли в нем какую-то дверцу, откуда брызнул свет, осветив то, что творится в собственной душе. И про сны все правильно. И он видит в них одно и то же, но не может вспомнить что. Словно живет двумя жизнями, и не знает, какая из них настоящая. Так было не всегда, а Лишь после того, как их покинула надежда. Беспомощные дети заблудились, и уже не чаяли найти дорогу.

Он почувствовал, как его тоже одолевает дремота. Удивился. Южин — понятно, отдежурил вахту, а он? Он ведь недавно поднялся с постели, где провалялся часов двенадцать. А впрочем — ему вспомнилось — последнее время он спит все чаще и дольше, словно постепенно переходит из одной жизни в другую. Тоже свою… Постепенно… Будто привыкая…

Последнее, что запомнилось Марту, это черная пропасть за экраном, на дне которой мягким светом горели ночники. Словно огромная постель, зовущая упасть в нее, зарыться с головой и утонуть в ней…

Луч солнца коснулся его век. Они затрепетали, вздрогнули ресницами, открылись. Человек проснулся и некоторое время лежал, глядя на потухший костер. Потом сел и провел ладонью по Мокрой траве.

— Роса, — произнес он, дивясь тому, что видит. Обыкновенная роса, которая выпадает каждое утро, и вроде ничего удивительного, ведь так было всегда, а все-таки…

Он поднялся, подошел к ручью. Вода была холодной и прозрачной. Он умылся. Солнце уже взошло и было пора отправляться в путь.

Дорога убегала вдаль, и он, отдохнувший, шел по ней легко и неспеша. Он почему-то был уверен, что скоро конец пути, и он увидит то, ради чего так долго шел.

Он улыбался. Мир был светлым и доброжелательным. Он любил эти холмы, траву, небо, и знал, что любим ими. Они встретились — два родных существа, искавшие друг друга.

Поднявшись на вершину холма, человек чуть не вскрикнул от радости и удивления.

Внизу, в голубоватой дымке, лежал город. Прекрасный чистый город. В нем жили люди. Они еще спали и видели сны. Разные. Быть может, кто-то летел сквозь пустоту, усеянную звездами, которые казались холодными и враждебными. А кто-то, наверняка, видел луговые цветы и траву, по которой так здорово пробежаться утром, когда проснешься и поймешь, что сон и явь теперь одно и то же.

Город ждал его.

Человек обернулся назад, чтобы окинуть взглядом пройденный путь и… Снова неожиданность! На фоне золотистого неба двигалась крохотная фигурка. Все ближе и ближе, и можно уже различить густую шевелюру, которую треплет ветер.