Владимир Шитик - Слушайте звезды!

С той стороны бассейна Майк, застыв по стойке смирно, смотрел на Вектора своей идиотской, навеки приклеенной к физиономии улыбкой. Предположим, он живет.

Ну и ну, с такой-то харей! Не отвлекайся. Насколько все-таки проще Гришину. Посадил корабль и спокойно отдыхает, в ус себе не дует. Обложил Майка со всех сторон, а теперь потягивает кофе. Стоп, Майк кончает с собой, почему?

— Майк!

— Да?

— Иди сюда.

Медленно переступая ногами, Майк двинулся в обход бассейна. Руки его при этом оставались неподвижно вытянуты вдоль туловища. Словно кол проглотил, подумал Вектор. Он знал, что медлительность Майка — это явление обманчивое. При необходимости тот мог перемещаться с быстротой молнии. Но это — только в аварийных ситуациях. Как только Майк получал сигнал утечки, в его бронированном корпусе автоматически включалась система ультразвукового ориентирования, и тогда он мог мчаться по коридорам со скоростью курьерского поезда, не задев по пути ни один встретившийся предмет. Майк оказывался на месте аварии раньше, чем кто-то успевал подумать об опасности. Однако, такая система требовала огромного расхода энергии, и потому в остальное время Майк перемещался по станции, ориентируясь с помощью своих телекамер, как человек — с помощью глаз. И уж тут он не торопился.

Шлепая по кафельным плитам эластичными подошвами, Майк после каждого шага оставлял за собой небольшую лужу. Эта цепочка мокрых следов идеально ровной дугой огибала бассейн и, наконец, уперлась в то место, где стоял Вектор. Майк замер, вытянувшись в полный рост, словно огромная металлическая тумба, и только мерцание светодиодов на лбу говорило о том, что махина двухметрового роста — не просто груда металла, а работающий автомат.

Вот именно, автомат, подумал Вектор. А ты во что его превращаешь? В человека? В получеловека? В недочеловека? Но ведь и так, как Гришин, тоже нельзя. Надо заставить его проработать эти два дня. Без фокусов и сюрпризов вроде этого. Вектор глянул вниз. У ног Майка уже собралась приличных размеров лужа. Господи, как хорошо Гришину.

— Майк! Контроль!

— Понял. Контроль.

На лбу у Майка вспыхнул и замигал красный огонек. Одновременно с тихим попискиванием заработал смонтированный в верхней части туловища высокочастотный передатчик, транслируя серию закодированных тестовых сигналов. Вектор достал из кармана диагност. Если что-то в схеме робота не в порядке, Майк пошлет дефектный сигнал. Сличив его с эталоном, диагност в доли секунды определит характер неисправности и укажет, где ее следует искать. Вектор шевельнул рычажком выключателя, и диагност, отозвавшись на сигналы Майка, замигал таким же красным огоньком. Спустя секунду из щели в боковой стенке диагноста узким желтым язычком выползла лента с цифрами. Та-ак, посмотрим. Вектор оборвал ленту и сунул диагност в карман. На ленте в идеальной последовательности чередовались единицы и нули. Контроль в норме. Перестав мигать, Майк застыл, уставившись на Вектора. Вектор вздохнул. Бесполезно. Вчера было то же самое. Можно не сомневаться, что у него все нормально. В чем же тогда дело? Где искать? Что чинить, черт возьми, когда неизвестно — где, в какой цепи, в какой из десятков тысяч деталей этого проклятого робота появился неуловимый дефект? И вообще, можно ли это назвать дефектом?

Динамик над входной дверью вдруг хрипло кашлянул и рявкнул голосом Гришина:

— Вектор, черт бы тебя побрал! Куда ты девался?

— Я в техбассейне, — громко, чтобы голос его долетел до микрофона, ответил Вектор.

— Купаешься? А ты знаешь, который час? Ты уже шляешься сорок минут, а у меня в семнадцать двадцать старт. В твоем распоряжении меньше двух часов.

— Не ори, сейчас иду.

— Что ты там делаешь?

— Беседую. С Майком.

— А-а-а… Ясно. Нашел, наконец, себе собеседника по силам. Ну-ну, передай ему от меня привет. И пусть не появляется в операторской. Я закрою дверь изнутри.

— С какой ста…

— Лучше сдохнуть от метеорита, чем видеть перед собой эту глупую рожу.

— Гришин, ты знаешь, что он тут делал?

— Что?

— Пытался покончить с собой, утопившись в бассейне.

— А-а-а… Очень занятно. От всей души желаю ему успеха.

Динамик щелкнул и умолк. Вектор повернулся к Майку. Тот стоял все в той же позе, вытянув руки по швам, и улыбка на его лице вдруг показалась Вектору страдальческой гримасой.

— Послушай, Майк, — Вектор попытался придать своему голосу беззаботные нотки. — А зачем тебе, собственно говоря, это надо?

— Да.

— Что да? Я спрашиваю, зачем ты пришел сюда топиться?

— Никому не нужен, — пробубнил Майк. — Отовсюду гоним. Нигде не слышу ласкового слова.

— Вот как?

— Грубые ругательства и оскорбления. Не с кем поговорить, излить душу. Цветок увядает в дорожной пыли. Бедная маленькая сиротка.

Чтобы не расхохотаться, Вектор до боли закусил губу. Слышал бы все это Гришин. И главное, ведь какие знакомые фразы, где он это взял? Вектор мог поклясться: что-то в этом роде слышал не далее, как дня три-четыре назад. Но только где?

— Послушай, Майк, кто тебя обидел? Мы во всем разберемся. Ты только скажи. Кто? Гришин? Я?

— Все бесполезно, между нами пропасть, — меланхолично проговорил Майк и по лбу его пробежала цепочка зеленых огоньков, — Я и он — мы существа разной породы. Я — одно, а он — совершенно другое.

— О ком это ты?

— …я для него всего лишь бессловесный слуга, раб, преданный до гроба… А он, мой господин, мой повелитель, не хочет даже поговорить со мной, взглянуть мне в глаза, чтобы увидеть, как я страдаю.

Майк вдруг покачнулся, словно в безысходном горе, и Вектор на какую-то секунду похолодел. Происходит что-то жуткое, Майк явно перестал быть машиной. Но и не человек же это! О ком он говорит?

— Майк! О ком ты говоришь?

— Я недостоин его. Я всего лишь бедный маленький робот.

«Господи, скорей бы уж его прорвало!»

— А он только смеется мне в лицо и оскорбляет нецензурными словами.

«Так, все ясно. Гришин».

— Майк, это Гришин? Молчание.

— Гришин? Отвечай. Только он здесь манипулирует «нецензурными словами». Молчишь? Хорошо, я сегодня же накажу его. В твоем присутствии. Сурово накажу.

«Что он на это скажет? Я предлагаю ему месть. Это лучше самоубийства, это должно подействовать».

— Нет.

— Что нет?

— Не надо. Пусть он живет в неведении счастливом. Пусть лучше я из нас двоих умру. Мы оба недостойны его.

«Ну и ну, шпарит, как по писаному. Оригинальный поворот: оба мы, значит, недостойны, один Гришин — агнец божий. Несчастная любовь. Стоп! Вот оно! Вот оно, черт бы его побрал!..»

— Майк!

— Да.

— Ты помнишь тот день, когда тебя ударило током? — …Помню.

— Что ты делал тогда?

— …Пломба в отсеке ядерного реактора…