Юрий Никитин - Сборник Русские идут!

Тарас нажимал, похоже, тоже смекнул, как и то, что в столовке Валентин сидит рядом с киллером по службе, а кафе – дело добровольное, там можно позволить себе даже принципы.

В конце-концов Валентин, морщась, сел за руль старенького потрепанного джипа, Тарас бухнулся рядом. Ожидался еще Макс, но того срочно оправили пересдавать взрывное дело, и Дмитрий расположился на заднем сидении в одиночку.

Часовой вручную отворил ворота, ухмыльнулся понимающе, джип рванулся как будто его лягнули, прыгнул и понесся, Дмитрия немилосердно подбрасывало, кое-как приспособился, наконец начал замечать дорогу.

Их лагерь, как увидел с удивлением. расположен на самом деле не так уж и далеко от цивилизации. Когда дорога шла через холм, с вершины заметил на горизонте многоэтажные дома, целый район, а в другой стороне раскинулись возделанные поля, стадо коров бредет к маленькой речушке.

В конце-концов дорога вывела на трассу, многоэтажные дома приблизились, выросли, первой промелькнула бензоколонка, Валентин снизил скорость и свернул к первому же многоэтажному дому.

– Молодцы, – одобрил Тараса. – Первыми перехватывают!

Кафе расположилось в полуподвале этого дома, старого и запущенного, но уже сами ступеньки, что понравилось Дмитрию, мокро блестели, чистые и умытые, пахло свежестью.

Узкий коридорчик вывел в помещение с низковатым потолком. Восемь столов, резные стулья, на стенах дешевенькие бра, света много, никакого намека на интим, чем обычно грешат кафе и бары с недоумками в руководстве. Полупрозрачные занавеси, можно рассматривать ноги проходящих по тротуару красоток и даже замечать какого цвета у них трусики, зато они не видят, что у тебя на тарелки дешевый салатик, а не заморская форель.

Валентин указал на стол у глухом углу, инстинктивная мужская привычка садиться как собака в конуре: мордой ко входу. Тарас первым плюхнулся на стул, воззвал зычно:

– Лапушка!.. Зайчик!.. Пивка нам поскорее!.. А креветок потом, потом...

Между столов к ним направилась девушка в переднике, Дмитрий против воли засмотрелся. Высокая, вся из длинных рук и ног, чем-то похожая на журавля, она странно и пугающе производила впечатление звериной гибкости. Темные глаза, довольно мрачные, смотрели из-под низкого лобика, что всегда считался признаком кретинизма, но ей только придавал вид решительный и смелый.

Мужчины смотрели ей вслед, отводили взгляды, затем смотрели снова. Чересчур длинные ноги поднимали зад на уровень глаз, бедра узковаты, зад тоже ничего особенного, но почему-то каждый чувствовал, что этот зад может укрупняться вдвое, становиться пышным и вздернутым кверху...

Ее голос заставил Дмитрия вздрогнуть:

– Темное? Светлое?

Она стояла над ним, он посмотрел на грудь, едва ли второго размера, и тоже вдруг ощутил, что там все может разбухать в считанные минуты почти по четвертого. Ее глаза стали насмешливыми, Дмитрий ощутил как краска начинает пробираться к лицу, повернул голову к Тарасу.

Тарас сказал с восторгом:

– Темного! Много!.. Бочку!.. А какой сорт, пусть вот Валя скажет, он у нас эстет. Его даже сморкаться правильно учили.

Валентин поморщился, глаза его скользили по меню:

– Не слушайте его, Анита. По две светлого... лучше «Подмосковное». Потом креветки, раки, что там у тебя сегодня? А затем перейдем на темное.

Она кивнула, черкнула в блокнотике, удалилась. И хотя шла строго, бедрами не вихляла, Дмитрий ощутил, что не может оторвать взгляда от упругих ягодиц, которые так и просятся в его широкие ладони.

Валентин хмыкнул, а Тарас потер ладони:

– Пивка!.. Ура, пивка сейчас залью... Что, Дима, и ты на крючке?.. Вот странно как устроено, а? Красивые и умные не устроятся в жизни, как не бьются!.. а другим все само в руки... Или не в руки, но это неважно. Дима, а ты вообще пиво пьешь?

– Пью...

– Жаль, а то бы я и твое освоил. Чтоб добро не пропадало.

Анита принесла на широком подносе шесть кружек буквально через пару минут. Кружевная пена сползала через края, Дмитрий старался смотреть на кружки и даже помогал их снимать с подноса, но когда его пальцы соприкоснулись с ее пальцами, по телу пробежал электрический заряд. И сразу стало заметно, что бедра ее стали шире почти вдвое, а зад задрался кверху, словно его поддерживают незримые руки.

Тарас в восторге булькал, едва не влезая в кружку с головой. Пена повисла на его губах и подбородке. Валентин пил как верблюд, брезгливо процеживая сквозь зубы, неспешно, но чувствовалось, что и употребить может как верблюд, на неделю вперед.

Креветки, которые принесли тоже на удивление быстро, оказались как на подбор крупные, сваренные умело, просоленные. Дмитрий очищал нежное мясо от панцирей, высмактывал сладость из лапок, понятно, почему при всеобщем обнищании и пустоте подобных кафе, здесь две трети зала заполнено народом...

За окном послышался нарастающий грохот, словно по шоссе двигалась колонна танков. Грохот нарастал, земля начала подрагивать, а чтобы говорить, пришлось повышать голос.

Посетители морщились, поглядывали на окно, на дверь. Дмитрий видел через широкие окна, как вдали показалась группа крепких ребят на мотоциклах. У некоторых за спиной сидели девушки. Вся группа неслась к их кафе.

Грохот усилился, посуда начала позвякивать, а потом и подпрыгивать. Тарас крикнул зло:

– Рокеры!.. Сволочи!...

– Что? – переспросил Дмитрий.

– Рокеры, – говорю, – крикнул Тарас. – Или байкеры, мать их... Словом, сволочи, стрелять надо!

Грохот перерос в рев, тяжелый и надсадный. За столиками смотрели на окна и двери с беспомощностью: нечего противопоставить накачанным мускулам, черным курткам, наброшенным прямо на голые мускулистые тела... Куртки без рукавов, распахнуты на груди, открывая жуткие хари татуировок, массивные железные цепи, тяжелые пояса с широких бляхах из толстых пластинок железа...

Дмитрий видел страшное перекошенное лицо Тараса. Десантник что-то орал, грохот сотрясал воздух и раскалывал череп, затем вдруг начал затихать, стали слышнее голоса, взрыкнул и затих последний из подкативших мотоциклов. В окно видно было как слезают эти громадные парни, двигаются нарочито замедленно, массивные могучие динозавры, с задних сидений слезают яркие девушки, вульгарные и вызывающие, смотрят по сторонам с победным видом. Никто не посмеет свистнуть вслед, когда они с такими крутейшими парнями...

В тишине стала слышна тяжелая поступь. В зале затихли, головы повернулись в сторону двери. Мужчины пригибали головы, в глазах унижение, женщины старались не встречаться взглядами со своими спутниками.

Через порог шагнул мужик. Мышцы, кожа и железо, мелькнуло в голове Дмитрия. Высокий и налитый силой, он остановился в театральной позе, руки в бока, жилетка из черной кожи распахнута на волосатой груди, толстые металлические цепи в три ряда, еще цепь справа на поясе – толщиной с палец, пояс в ладонь шириной, весь покрыт железными бляхами, что наползают одна на другую как панцири черепах.