Юрий Никитин - Сборник Русские идут!

На обоих бэтээрах хмурые парни направили на выходы рыла крупнокалиберных пулеметов, их пальцы заученно легли на спусковые крючки.

Остальные бронемашины распределились по всему периметру. Кладбищенская ограда высока, но кое-где с той стороны либо горки земли, либо толстые бревна, перескочить через забор сумеет даже попадья.

Майор Олейник вышел из джипа, подбежал рослый омоновец, бросил руку к виску:

– Докладываю, отряд готов…

– Приступаем, – ответил Олейник коротко.

Дюжие парни в бронежилетах и со страшноватого вида пулеметами в руках быстро просачивались через калитки, прыгали через заборы, охватывая территорию кладбища уже изнутри.

Олейник тоже предпочел через забор, выбрав самое гиблое место: толстые деревья, заброшенные могилы с массивными мраморными крестами – танк спрятать можно, – широкими плитами, из которых только половина плашмя, а другие торчат, как гребень разъяренной ящерицы. Если кто-то сюда добежит, то выкуривать придется долго…

Под ногами шелестел и мягко прогибался толстый ковер из листьев. По нему можно было бы просчитать, как по годовым кольцам, когда в последний раз здесь убирали. Скорее всего, еще при советской власти…

За Олейником двигался Мысько, но, едва в мозгу Олейника мелькнула мысль, что надо остановиться, Мысько замер едва ли не раньше, чем Олейник раскрыл рот. Идеальный напарник.

– Охранник, – шепнул Олейник.

– Понял, – ответил Мысько.

Олейник скорее догадался, чем услышал щелчок затвора. Понятно, Мысько ловит в прицел снайперской винтовки с глушителем эту первую жертву.

– Говорит «ястреб», – шепнул Олейник одними губами. – Как обстановка?

Из микрофона в ухе послышалось:

– «Седьмой» на исходной позиции.

– «Третий» на исходной…

– «Восьмой» на исходной…

Терпеливо выслушав всех, Олейник поинтересовался:

– Что с охраной?

Снова разноголосица, все подтвердили, что да, стоят эти головотяпы, но смотрят не по периметру, а вытягивают шеи, стараются рассмотреть, как же идут похороны короля преступного мира.

– Дальше – по плану, – велел Олейник.

За его спиной щелкнуло. Далекая фигура охранника, не вздрогнув, начала медленно оседать за могильную плиту.

– Теперь сопли подобрать, – бросил Олейник. – Промедление будет стоить дорого…

Он знал, что по всему периметру в этот момент снайперы умело посылают пули в головы наружной охраны. Но когда охраны много, то кто-то может успеть вскрикнуть или же его падение заметит случайно обернувшийся из толпы гость.

Справа и слева, зеленые и пятнистые, как гигантские ящеры, омоновцы то и дело припадали к земле, бежали, пригибаясь и прячась за деревьями, оградами, могильными плитами и даже крестами.

Наконец открылась огромная очищенная площадь. Олейник быстро присел за последним деревом. Могилы здесь еще остались, но на месте могучих кладбищенских деревьев сверкают свежими срезами пни. Чтоб, видать, не заслоняли будущую усыпальницу, ее выстроят на месте этой могилы. Наверняка уже главный архитектор города и главный скульптор получили срочный заказ…

От прежних старых могил на сотню шагов вокруг осталась чисто выровненная земля, словно ее готовили под памятник Куликовской битвы. Сейчас все это пространство заняла молчаливая и неподвижная толпа. Все в черном, и все, как на подбор, мужчины. Олейник ощутил, как по спине прокатилась липкая волна не то неуверенности, не то вовсе страха. Их слишком много… Не меньше тысячи человек явилось на похороны своего короля!

Он чувствовал дрожь не оттого, что придется стрелять, что люди будут падать убитыми. Но все-таки… все-таки это же кладбище! Не храм, но все-таки не место для пролития крови…

Зоркие глаза выхватили на той стороне, тоже за деревьями, неприметное шевеление. Это «третий» и «шестой», а «девятый» должен быть чуть левее.

Он поискал глазами, долго не находил, пока взгляд не зацепился за край старой могильной плиты, что от старости поросла зеленью… Тьфу, это же не зелень, а «девятка», уже готовая к стрельбе!

Огромная толпа их пока не замечает, все слушают горячие речи ораторов, хвалебную речь митрополита о великом милосердии короля преступного бизнеса, о всепрощении и смирении.

Он вытащил пистолет, передернул затвор. Один из задних словно услышал щелчок, оглянулся. На Олейника в упор взглянули глаза умного и интеллигентного человека. Олейник на долю секунды заколебался, но рассмотрел в том бледном лице нечеловеческую жестокость, что отличает патологических убийц от людей нормальных…

Рука этого интеллигента метнулась под полу пиджака, Олейник успел увидеть вороненый ствол узи. Пистолет в ответ дернулся трижды. Пистолет у него был без глушителя, но все же абсолютно бесшумный: пороховые газы приводили в действие поршень, тот выталкивал пулю и тут же запирал внутри гильзы пороховые газы, на корню срезая прямо в зародыше звук выстрела. Однако охранника отшвырнуло прямо на черные сгорбленные спины.

Там начали поворачиваться, огромная, черная, как воронье, масса пришла в движение. Тут же их затрясло, послышались крики, визг, ругань. Видно было, как из пробитых пулями тел выбрызгиваются красные струйки. В толпе раздались истошные крики, грязный мат, угрозы, брань. Олейник зло оскалил зубы, обозвал себя идиотом. А еще заколебался, придурок…

Гости в черном падали как скошенные. Многие в падении выхватывали узи, ингремы, у некоторых в руках появились гранаты. Омоновцы, не высовываясь из-за могильных плит, поливали толпу смертельным градом. Пули из пистолетов-пулеметов рвали тела, разносили черепа, как не смогли бы простые пули из калаша.

Несколько бандитов ухитрились отпрыгнуть за широкое гранитное надгробие, вели оттуда огонь в три ствола. Олейник без колебаний выстрелил, едва увидел, как высунулась чья-то нога. Если стреляют без глушителей, то явно чужие…

Еще пятеро омоновцев, выбрав удобные позиции, били из скорострельных снайперских винтовок. В толпе глухо грохнуло, полыхнул огонь. Вверх взлетели клочья красного мяса. Явно кто-то из бандитов успел выдернуть чеку из гранаты, даже успел, может быть, замахнуться…

– Не прекращать огонь! – прикрикнул Олейник. – Мысько, чего замолчал?

– Заклинило, – ответил задыхающийся голос. – Щас… щас исправлю…

Несколько сот человек разом бросились в эту сторону. Олейник привстал, выпустил всю обойму, перезарядил, но толпа хоть и быстро таяла, но прорвалась через цепь…

– Мать их перемать! – выкрикнул Мысько зло. – Готово!

Он поднялся во весь рост, но стрелять вдогонку глупо, деревья и высокие надгробные памятники уже скрыли убегающих. А на месте похорон все покрыто черными телами, страшно пламенеют красные лужи, куски мяса, кое-кто воровато отползает, прячется за памятники, заползает в кусты…