Юрий Никитин - Сборник Русские идут!

Хочу видеть твои глаза, проговорил он молча. Хочу упиться ароматом твоих теплых ласковых губ. Хочу ощутить тебя в своих руках, такую дразнящую, чистую, невинную, самую лучшую женщину в мире, ибо лучше нет и быть просто не может…

Он остановил машину перед отелем, хотел броситься сразу в номер, сердце стучит в радостном ожидании, как наяву стоит ее прекрасное лицо и смеющиеся глаза, более реальные, чем эти мраморные стены, массивные двери, чем огромного роста швейцар, одетый под Саладина.

С трудом заставил себя метнуться сперва к телефону, трубка пыталась выскользнуть из потных дрожащих пальцев, а голос дрожал:

– Алло!.. Алло?.. Виолетта!.. Фу, а я уже струсил, что тебя вдруг нет!.. Я здесь, внизу. Сейчас буду!

Мимо швейцара пронесся как метеор. Замелькали стены, лифт ползет, как будто продавливается к поверхности через массу густого клея, огоньки этажей зажигаются с астрономической неспешностью…

На этаже он пробежал мимо удивленной горничной. Торопливо постучал в дверь, но та послушно открылась при самом легком прикосновении. Виолетта умница, ждет, чувствует, что ему и секундная задержка – что переждать новый ледниковый период!

В передней комнате чистый прохладный воздух, чуть ли не с морозцем, а из второй комнаты слышатся голоса. Дмитрий вбежал, на пороге остановился, словно вмороженный в айсберг.

Виолетта, наполовину обнаженная, лежала на ложе, сладко потягивалась. Крепкая грудь задорно торчала в стороны, на ней только узенькие розовые трусики. В кресле сидит молодой араб… это же Ас-Зайдин! – в белых брюках и белой рубашке с короткими рукавами, босые ноги утопают в ковре.

– О! – вскрикнула Виолетта счастливо. – Как ты быстро!

Дмитрий стоял как столб, Виолетта вскочила, словно резвый зайчик, ее пронесло через комнату, как пушинку, подхваченную сильным ветром. Дмитрий ощутил, как ее гибкие горячие руки обхватили его за шею. Она жарко поцеловала его, отстранилась, всмотрелась в покрытое загаром лицо, снова жадно и крепко поцеловала.

– Как долго тебя не было! – сказала она. – Садись, сейчас выпьем за твое возвращение.

Она отстранилась, на ходу цапнула со спинки кресла маечку, небрежно напялила. Крепкие груди все так же оттопыривали ее острыми и твердыми, как камешки, сос­ками.

Ас-Зайдин наблюдал за ними с неловкой улыбкой. Избегая взгляда Дмитрия, торопливо поднялся.

– Извините, – сказал он потерянным голосом, – но у меня очень срочное дело… Надо бежать.

Виолетта обернулась от холодильника. В ее руках были бутылки с пивом, поверхность стекла покрылась мелкими капельками. Брови ее удивленно взлетели.

– Ты чего? Ты не говорил, что у тебя что-то срочное…

Ас-Зайдин попятился к двери:

– Я только сейчас вспомнил… Извините! Еще раз извините.

Дмитрий не нашел силы даже отступить в сторону, и Ас-Зайдин протиснулся между ним и косяком двери. Слышно было, что по коридору он пошел быстро, потом почти побежал.

Виолетта выставляла на столик уже чистые тарелочки, деловито вскрывала пакеты с вакуумной упаковкой, на свет появлялись ломтики экологически чистой ветчины, буженины, в воздухе появились пряные ароматы сочного мяса, специй, приправ…

Дмитрий заставил себя сдвинуться, деревянные ноги кое-как дотащили его к столику. Виолетта с сочувствием следила, как он тяжело опустился в кресло.

– Тяжелая работа? – сказала она участливо. – Ничего, сейчас поешь, как положено есть мужчине… Тебе пива или сразу бренди?.. Отдохнешь, расслабишься. Я тебе сделаю массаж, все нервы придут в норму…

Дмитрий молчал. Виолетта щебетала, чистая, с блестящими глазами, любящая, нежная. Под ее руками, как по волшебству, появлялись на тарелочках искусно украшенные даже не блюда – произведения искусства: мясо утыкано веточками пряных трав, ломтики красной и белой рыбы разложены как лепестки подсолнуха… Красиво, симметрично, такую тарелку хоть на стенку вешай для красоты.

– Ешь, – разрешила она наконец. – Начни с холодной буженины, потом займись ветчиной. А я пока что закажу горячее мясо…

– Не надо, – проронил он наконец.

– Что не надо?

– Горячего не надо.

– Ну как хочешь… Я думаю, тебе сейчас лучше пива, чем бренди.

Оранжевая струя полилась в высокий хрустальный бокал. От пива веяло такой живительной прохладой, а в голове был такой сумбур, что он увидел только, как его рука поставила на столик уже пустой бокал.

Виолетта засмеялась:

– Ты молниеносен!.. Всегда такой?.. Ладно-ладно, это я просто дразнюсь. Я же знаю, что ты можешь быть и ме-е-е-едленным… когда это нужно.

Она села напротив, раскрасневшаяся, с живыми веселыми глазами. Он схватил бутылку, пальцы приятно обожгло холодом. Спасительная жидкость полилась в горло. Там шипело, словно пивом плескали на раскаленные камни. Ему даже показалось, что из гортани вырываются клубы пара.

– Что здесь делал Ас-Зайдин? – выдавил он.

Сердце остановилось. Он мучительно ждал, что она как-то объяснит, что присутствие Ас-Зайдина окажется недоразумением, все выяснится, все уладится… Пусть даже Виолетта соврет… да-да, пусть лучше соврет…

Ее красиво изогнутые брови взлетели выше. В глазах заиграло удивление.

– Ас-Зайдин?.. А, этот милый мальчик!.. Да просто тебя так долго не было, а здесь из-за солнечной радиации такое жуткое… ну просто жуткое!.. гормональное давление…

– И что же?

– Это просто для здоровья, – объяснила Виолетта беспечно. – Просто секс, ничего больше.

Она деловито положила на свою тарелку пару ломтиков буженины, нагребла жареной картошки. Он тупо смотрел на ее изящные тонкие пальчики. Вилка мелькает, как стальная бабочка, с хрустом накалывает экологически чистые ломтики. Полные губы принимают с готовностью и картошку, и мясо, и рыбу, все уже приготовлено по новейшим технологиям, когда не теряются ни витамины, ни аминокислоты…

Вдруг она остановилась на миг, ее глаза блеснули живейшим интересом.

– О, ты вроде бы ревнуешь?..

– Да есть нечто, – пробормотал он.

Она расхохоталась:

– Чувствуется, слишком долго шлялся по слаборазвитым странам! Набрался их морали собственников. Глупый, это же просто секс. А люблю я только тебя, это же видно.

Его сердце слабо трепыхнулось. Виолетта сразу заметила изменения в его лице, сказала весело:

– Тебе кажется, что я все гормоны истратила на этого мальчика? Ошибаешься. Ты доедай буженину, вон еще осталось, а я приму душ. Если тебе еще и чудится, что на моем теле остались следы его пальцев, то я сейчас все смою!.. Ха-ха, и вообще все вымою, даже изнутри…

Она подхватила снизу маечку, лукаво посмотрела ему в глаза, рывком подняла и задержалась так, на минуту пре­вратившись в испуганную гурию, которая прячет лицо от незнакомого мужчины, оставляя на обозрение развитую грудь с очень красными и слегка распухшими от жадных поцелуев сосками.