Олег Северюхин - Квази-мо

— Сыночек, помоги мне, — она тянула ко мне руки и все телеоператоры взяли ее лицо крупным планом. Затем объективы уперлись в меня и стали ждать моей реакции.

— А вы знаете, от чего вы заболели? — спросил я ее участливо. — Что вы сделали такого плохого, что вас так скрючило?

Женщина недоуменно посмотрела на меня так, как будто я сморозил огромнейшую глупость, потом задумалась, а затем заплакала.

— Если вы не облегчите свою душу чистосердечным признанием, не покажете, что знаете свое заболевание и готовы выбросить из своей души вирусы злобы и зависти, то излечения не будет, — сказал я.

Женщина еще немного подумала, а потом вдруг заголосила как на похоронах:

— Ой, да виноватая я по жизни своей. Все без счастья жила. Мужик мой пил да по бабам гулял, а я с детьми возилась, света белого не видела, и ласки никакой не было. А сейчас вот зять и невестка жизни мне дают.

— Что же они такого вам сделали? — спросил я женщину, которая одновременно является и тещей, и свекровью. Надо же как ее перекорежило.

— Зять все деньги прижимает, не дает дочке погулять, а невестка все гуляет и не дает сыну денег накопить, — заголосила женщина.

— Их так же перекорежило? — спросил я, имея в виду зятя и невестку.

— А что с ними сделается, здоровы как заговоренные, — со злобой произнесла женщина.

— А вы до сих пор не поняли, что они здоровы только потому, что любят вас и не желают вам зла? — сказал я. — Вы все свое зло выплеснули на них и получили достойный ответ. Если хотите вернуться в нормальное состояние, прекратите своей злобой отравлять им жизнь. Вы хотели возбудить злобу и у них, но у вас не получилось. Это хорошо, что вы еще разговаривать можете. Не укротите свою злобу, у вас и язык шевелиться не будете, будете как чурка с глазами, даже кормить вас будут через трубочку.

Женщина смотрела на меня глазами полными ненависти и вдруг вообще перестала двигаться, неподвижно упав на носилки. Подошедший врач проверил пульс и сказал, что она живая. Чего-чего, а избавлять людей от злобы я не могу.

Другая женщина, не задетая синдромом Квазимодо, просила помочь ее дочке, красавице, студентке, спортсменке, отличнице, единственной кровиночке у матери. Как же она замуж с синдромом выйдет, кто ее такую возьмет?

Не мог синдром задеть хорошего человека. Не мог. Выясняя, что же произошло с дочкой, я узнал, что красавица-студентка требовала себе все ей нужное, совершенно не считаясь с тем, что доходы матери-одиночки не позволяют ей реализовать все прихоти дочери.

— Ты должна мне делать то, что я хочу, — кричала красавица, — я никому и ничем не обязана, а ты обязана обеспечивать своего ребенка. Я на тебя в суд подам за то, что ты не в полной мере исполняешь свои родительские обязанности.

Как же несчастна мать, имеющая такого ребенка?

— Идите, уважаемая, — сказал я женщине, — вашему ребенку не поможет никто, кроме него самого. Если она не изменится, то будет такой на всю жизнь, найдет себе такого же квазимоду и будут они себе жить, потихоньку шипя на весь мир. Дети у них будут нормальными, вот тут уж не провороньте своих внуков, как проворонили дочь.

Ко мне подходили как к священнику, просили дать совета или избавить от напасти, внезапно свалившейся на них. Выслушивая их рассказы, я приходил к выводу, что причиной оквазиможивания Богославии является злоба, которая глубоко укоренилась в сознании каждого человека. И единственным лекарством для всех будет точное выполнение шестого принципа морального кодекса строителя коммунизма. Человек человеку волк (homo homini lupus est) — вот главный жизненный постулат всех квазимод.

Переменятся ли люди в нашей стране? Не знаю, может, действительно будет новая страна — Квазимодия.

За три месяца я объездил Богославию из конца в конец. Был даже там, куда районные начальники приезжают раз в год. А тут на тебе, целый кандидат в президенты.

В глубинке квазимод не так много, намного меньше, чем в городах.

Получалось так, что потенциальные квазимоды никуда не могли скрыться от моего воздействия. Постепенно стала создаваться система моих помощников, как бы смотрящих во всех регионах. Это были нормальные люди, с кем мне довелось лично беседовать и в порядочности которых не было никаких сомнений. Есть такие неудобные люди, для которых исполнение закона является высшей целью их жизни.

У нас в Богославии все стараются жить по совести и по закону. И закон всегда оставался позади совести. А много ли у нас совестливых людей? То-то и оно. У каждого человека свое понятие совести. И жизнь пошла по понятиям, а не по закону.

Я не исключаю того, что Люций Фер все-таки контролирует меня и в зависимости от моего предназначения позволяет мне делегировать своим людям некоторые полномочия, а именно — быть носителем синдрома Квазимодо. Все, кто надеялся, что после моего отъезда из региона у них все пойдет так же, как и было, глубоко ошибались. Оставленные мною люди не давали никому расслабиться. Всех гадких людей постоянно квазимодило так же, как и во время моего приезда к ним.

Весь Запад приучали к порядку и соблюдению правил и традиций палкой. Именно палкой, а не пряником. Иногда — плетью. Нарушил — получи удар и никто за тебя не заступится, потому что ты нарушил закон. Если кто-то за тебя заступается, то он тоже нарушает закон и тоже должен быть наказан палками. Детей — розгами.

Конечно, в любой стране есть мазохисты, которые аж визжат от удовольствия, когда их бьют по лицу, но основная масса людей — это нормальные люди, которые быстро усваивают главенство закона в своей жизни. Именно они решили, что закон суров, но он закон. Дура лекс — сэд лекс. Именно — дурной закон, но он закон.

Вероятно, несовременно применять физическое воздействие к осовременившимся гражданами Богославии, но раньше-то оно применялось, и в богославских деревнях практически не было замков. В дверной пробой вставлялась обструганная палочка, и никто не входил в дом. Воровство никуда не девалось, но соблюдение законов вырабатывало у людей совесть.

Сейчас мои конфиденты становились той палкой, которая не давала людям расслабляться, чтобы не вернуться в состояние квазимод.

Решением правительств сопредельных государств мне было запрещено появление на их территории. Негласно, потому никто не мог официально объявить персоной нон грата кандидата в президенты некогда великого государства?

Я смотрел на них и внутренне улыбался, потому что они были похожи на маленьких детей, которые ложками делили жидкую кашу, раздвигая ее в разные стороны. Разве можно на земле поставить какие-то барьеры? Нельзя. Еще никому не удавалось поставить такие барьеры, чтобы через них не просочилась какая-то эпидемия или идеология.