Олег Северюхин - Квази-мо

Раньше я думал, ах, какой же молодец тот человек, который не пожалел двести-триста миллионов долларов, чтобы выкупить драгоценности, которые принадлежали царскому дому и были тайно вывезены за границу. Все богославское возвращается домой. И тут же спрашиваю себя:

— А ты отдал бы вот так, за просто так, сто миллионов своих долларов только для того, чтобы граждане могли любоваться изделиями Фаберже в государственном музее?

И сам себе отвечаю, что ни хрена бы я не отдал сто миллионов своих долларов. Но мог бы вложить деньги в твердую валюту — драгоценности. Отдал бы их на временное хранение государству, чтобы самому не тратиться на охрану. Но когда мне потребуются деньги, я возьму эти яйца и выставлю на аукцион, или государство может их выкупить у меня по рыночной цене. Бизнес и меценатство это две разные вещи. Не нужно их путать.

Следующая категория — это родственники и знакомые. Их количество увеличивается в геометрической прогрессии. Все разговоры сводятся к тому, чтобы выяснить, а сколько я получаю денег и сообщить, что вот у такого-то нет квартиры, а вот у того-то день рождения, а вот такой-то хотел бы получить в подарок велосипед, а вот у дяди Коли машина поломалась и ему сказали, что ремонт обойдется в такую-то сумму, а вот у соседей сын вложил деньги туда-то и сейчас живет как сыр в масле…

Ну, разве для этого я продавал свою душу?!!!

Честно говоря, я точно не знаю, действительно ли в моем финансовом успехе повинен Люций Фер или все это только результат моей предприимчивости и приложения своих знаний и умений в нужном месте и в нужное время.

Гордыня говорит, что это я сам сделал. Глас совести бубнит где-то внутри, что без помощи Люция Фера мне было бы очень трудно собрать аудиторию лиц, обиженную вниманием в своих странах, как в сильно демократических, так и в сильно недемократических обществах, где человек остается наедине с самим собой и никто не знает, кто живет рядом с тобой и чем знаменит тот или иной индивидуум. Кто-то же подвигнул их отказаться от ложной скромности и во весь голос заявить о себе?

Горе Богославии заключается в том, что народ богославский мыслит себя массой, которую должны вести за собой цари. Те, кто вырывались из массы, снова впихивались в эту массу и только единицы возводились в классики, и только им позволялось восхвалять себя и Богославию. Других, равноценных, гнобили откровенно и безжалостно.

— Для Богославии и одного Пушкина достаточно, — говорили одни цари.

— Для Богославии и одной Пугачевой достаточно, — говорили другие цари.

И только Запад ничего не говорил, готовя одно нашествие на Богославию за другим. Запад знал, что если Богославия освободится от оков самодержавия и социалистического тоталитаризма, то творческое начало выведет ее в число самых развитых и сильных стран мира. Но первое, что сделали «освободители от оков тоталитаризма», они разрушили великое государство до основания. И все.

До сих пор народ в нашей стране живет сам по себе, и правительство живет само по себе. Оно делает вид, что управляет страной, а народ делает вид, что подчиняется управлению, по своему наитию тормозя реформу, уничтожение самой совершенной системы образования и развивая предпринимательство в обход мер, направленных на уничтожение его. Народ, выживший во время монгольского ига, затем ига одной партии, выживет и во время ига другой партии и ее приспешников.

Генетически и на подсознательном уровне народ наш напевает про себя гимн непонятной революции. И не понятно, революции ли? Может быть, эволюции? Может, об этом говорил француз Эжен Потье:

Так кто же такой ни Бог, ни царь и не герой? Вы еще не догадались? А я уже догадался. Это Люций Фер. Там, где находится его епархия, основным элементом является горн и горячее железо. И, похоже, что я избран им для того, чтобы объединить людей посредством создания Всебогославской, а потом и Всемирной доски почета граждан, где будут находиться люди, заявившие о желании жить активной жизнью в свободном обществе. В обществе, где законы будет определять народ, а не законы будут определять рамки жизни свободных граждан.

Я бы был не я, если бы не сидел и не размышлял о том, а что же будет потом. Через сто лет. Через двести лет. Разум говорил мне:

— Так тебе важно, что будет через сто лет, когда тебя давно не будет, никто не будет знать твоего имени, и не будет догадываться, что ты жил на белом свете?

— Да, мне это важно, — говорила моя сущность, — я для того появился на этот свет, чтобы оставить здесь след и сделать то, что окажет влияние на ход всей истории и через сто, и через двести лет.

— Я умолкаю, — сказал мой разум, — с сущностью богославского человека спорить трудно. Если тебе не переломают ноги, то ты добьешься всего, что хотел.

Я добьюсь, это точно, но мне нужно поговорить с Люцием Фером. Обговорить всё, что касается будущего.

Мои дальнейшие мысли прервал звонок в дверь. В дверях стоял аккуратно одетый мужчина, держа в руках раскрытое удостоверение в красных корочках.

— Федеральная служба безопасности, капитан Федоров, — четко доложил он, — предъявите ваш паспорт и распишитесь в получении повестки.

Я расписался и взял серенький листочек. Капитан ушел. В повестке написано: «Такого-то числа гражданин Алексеев Алексей Алексеевич приглашается на прием к начальнику управления Федеральной службы безопасности РФ по Энской области генерал-майору Митрофанову Леониду Ивановичу. В случае неявки в указный в повестке срок, лицо может быть подвергнуто принудительному доставлению по указанному адресу».

Как говорится, насильно мил не будешь, но лучше не вынуждать к применению силы.

Кабинет начальника управления безопасности был просторным и светлым. Не было никаких дубовых панелей и тяжелых двухтумбовых письменных столов с обязательным письменным прибором кастлинского чугунного литья. И генерал был не в форме, а в модном костюме, и возрасту ему было чуть более сорока лет.

— Здравствуйте, Алексей Алексеевич, — приветливо сказал он, — вы хотели встретиться со мной? Желание народа — закон для нас. Вы хотели поговорить о своем будущем? И мы хотели поговорить о вашем будущем. Присаживайтесь поближе к столу.

Я был просто поражен. Неужели Люций Фер проник в святая святых нашего государства — неподкупные органы безопасности? Да, хотя, какая это святая святых? И органы безопасности делают не то, что предписывает закон, а то, что им прикажут сверху. Вся неподкупность заключается в том, что они по приказу делают то, что другие делают за большие взятки. Вот и вся разница.