Анна Горелышева - Будущее есть. Горизонты мечты

Но это будет завтра. А сейчас — в избу. Спать.

Москва, 2011

Мы шли по стилизованным под отсеки космического корабля залам музея. Экспозиция макетов спутников сменилась залом, посвященным орбитальным станциям, дальше должны были быть планетоходы и в самом конце — Марсианская выставка. Вот туда нам и было надо, но вначале хотелось взглянуть на макеты «Бурана» и «Клипера», на крылья которых когда-то возлагались большие надежды. Эх, милые птички, им так и не дали расправить эти самые крылышки!

«Клипер» мы все-таки потрогали, точнее, Ната погладила прозрачную носовую часть. Я же провела пальцами по крыльям. И пока наши действия не заметил смотритель, рванули в помещение Марсианской выставки.

Жаль, что в музее нет ничего настоящего! Только модели, макеты, копии, панорамы. Как при таком лицемерии поверить в притягательность чужих планет и романтику космических путешествий?!

Но мы верили.

Мы мечтали летать. Выйти в большой космос. Ступить на поверхность далеких планет. Неважно, откуда взялись такие мечты. Может быть, из зачитанных до дыр старых книг фантастов-мечтателей, из заученных наизусть фильмов. Или из непонятной тяги выйти за пределы себя, привычного окружения и, в конечном итоге, земного притяжения.

— Ой, а эти фотографии я в Сети видела, но здесь они почему-то красивее! — восхищенно залепетала я.

— Марсоходы!

— Космический корабль!

— Марсианская база!

— Лучше на картины гляньте! — ахнула Ната.

Картины казались чужеродными, особенно после металла и пластика, кнопочек и панелек. Такой контраст приятно удивлял.

Глубины космоса с извилистой полосой Млечного пути, который сливается с обыкновенным асфальтированным шоссе и кажется дорогой, вымощенной желтым кирпичом. Глядя на нее, мы верили, что она приведет нас в заветный Изумрудный город. И не важно, что Страна Оз будет находиться на другом конце галактики. Неважно, что на ногах путешественников будут не серебряные башмачки, а ботинки спецкостюма, и принесет их туда не ураган, а гипердвигатель.

Но во всех работах главенствовал человек в образе покорителя. Конечно, все это фантазия! Без нее никак и никуда. Это она тянет вверх, вширь и дальше.

Только одна картина выбивалась из общего стиля композиции. На фоне красно-желтого огненного заката, среди гор и монументальных построек, сливающихся со скалами, изображена женщина. Выражения лица не разобрать — она склонила голову под тяжестью грустных мыслей, а, может, разглядывала город, расположенный внизу.

Картина не только нас очаровала. Возле нее замер мужчина с карманным компьютером. Он смотрел на полотно с не меньшим восхищением, чем мы, точнее, я и Ната. Варя же ходила вокруг макета марсианского вездехода. Правда, в восхищении мужчины чувствовалась капелька тоски.

— Не правда ли, удивительная работа? — он повернулся к нам.

Очки в тонкой оправе на носу с горбинкой и аккуратная бородка придавали его внешности чуточку старомодности, чудачества и инородности. И не наша страна ему была чужой, а все вокруг: выставка, Москва, даже сама Россия, а, может быть, и данная точка пространства — времени.

— Можно лишь ради нее приходить…

— Ради картины приходить в музей космонавтики? — я не смогла сдержать удивленный возглас. Своих подруг я опередила на считанные секунды. Кто-то из них точно спросил бы о том же.

— А все эти макеты посадочных модулей, космических станций, обсерваторий и роверов могут создать ощущение присутствия на другой планете?

— Не очень.

— А картина может, — продолжал он. — И слово перенесет вас в другую галактику, хотя ваше тело так и останется во власти физических и химических законов Земли.

— Картина красивая, но она может быть и не причастна к путешествию на Марс, — возразила Варя. — Местность можно назвать тридесятым королевством, и никто не удивится перемене.

Он улыбнулся по-доброму, предвкушая яркую и неоднозначную беседу. А еще приподнял правую бровь.

— Правда? А вдруг так и было когда-то на Марсе? А вы разве не чувствуете, что воздух разрежен, сух и неприятен на вкус? Им нельзя дышать. Но это сейчас. А мы ведь пока там, — мужчина махнул рукой, указывая на картину.

Каждая из нас шумно вдохнула, пытаясь почувствовать инопланетный воздух.

— А под ногами шуршит песок, даже когда вы стоите на смотровой площадке.

Я шаркнула ногой, на секунду мне показалось, что под ногами совсем не плитка, а пустыня.

— Вас окружают горы, красные горы в бежевой дымке на горизонте.

Мы всмотрелись в аккуратные мазки на полотне. Там были рыжие горы, высыхающие озера с зеленоватой водой, чахлые кустарники. Но были и величественные постройки, обелиски и пирамиды. Был другой мир. Не наш.

— Вы пришли сюда не любоваться миром красных оттенков, а прощаться с ним. Это ваш последний закат. Завтра вас будут ждать другие земли, другие звезды, другое время и другое пространство. Ветер играет с подолом платья, треплет волосы, заглушает стук сердца. Он поет вам на прощанье свою песню, и вы начинаете ему подпевать, не зная слов, не зная языка, но вторя душой. Все еще не верите?

Картина, только что стоявшая перед глазами, пошла трещинами и рассыпалась на мелкие кусочки. Да, их можно собрать и смотреть на них через трубу калейдоскопа, но все равно они останутся цветными осколками.

— Верим, — еле проговорила я.

Горло пересохло, как будто я глотала сухой пыльный воздух, а губы обветрились.

Мужчина снова улыбнулся. Но не как победитель, а как учитель, когда его ученики выходят за рамки разжеванных знаний в книгах и начинают сами анализировать ситуацию, выдвигать предположения и выстраивать умозаключения.

— Как вас зовут?

Нет, он обратился не только ко мне, а ко всей нашей троице. Мы представились, но сказали почему-то только имена.

— А меня — Олег Владимирович Беляев.

Он хотел продолжить разговор, но мы расширили маленькую паузу длинным удивленным вздохом. Неужели перед нами сам Олег Беляев?! Один из тех космонавтов, что побывали на Марсе двадцать лет назад? Не может быть! Не может же он так просто разговаривать с любопытными школьницами!

— Предлагаю переместиться в местное кафе. Если верить рекламе, здесь можно попробовать еду космонавтов. Не знаю как еда, а вот напитки вам не помешают. Марс забрал у вас кое-какие силы.

Когда мы покидали помещение, я бросила прощальный взгляд на картину. Наверное, с воображением сыграл злую шутку рассказ Беляева, но смотрела я на нее по-другому. И видела не просто мазки краски, а кусочек другой планеты.

Мутный красный закат, массивные постройки в рыжей пыли. И привкус надвигающейся беды. Запах катастрофы. И надрывное завывание ветра…