Никита Аверин - Мессия

Но стоило Кевину протянуть руку, как Грузный, который только этого и ждал, резко вскочил на ноги и вцепился зубами в незащищенное горло начальника охраны. Раздался резкий неприятный хруст, на белый костюм и стоявшего рядом конгрессмена брызнули алые капли крови.

Следующие несколько минут превратились для Альбиноса в калейдоскоп из стремительно сменяющихся картинок.

Грузный, словно бультерьер, мертвой хваткой вцепился в горло верещащего от ужаса и боли Кевина. Сержант стреляет из своего револьвера в спину агента, растрачивая все патроны.

В это же самое время четверо бойцов, построившись в каре с конгрессменом посередине, со всех ног бросились в сторону вертолета.

Воспользовавшись всеобщей неразберихой, Альбинос совершил кувырок в сторону, приземлившись практически под ноги сержанту. И пока тот в растерянности хлопал глазами, агент уже оказался у него за спиной и накинул скованные наручниками руки ему на шею.

— Я же обещал, что убью тебя, сволочь!

Сержант пытался вырваться, но стальной захват Альбиноса был ему не по силам. Хрустнули шейные позвонки, и тело сержанта моментально обмякло. Покончив с ним, Альбинос с болью посмотрел на тело напарника. Грузный лежал поверх поверженного им Кевина и больше напоминал раскуроченный манекен в полицейском тире.

— Прощай, дружище.

Пригибаясь и стараясь держаться в тени, Алекс побежал в лес, туда, где призывно горели синим светом оставленные ими маяки.

Неохотно занимающийся тусклый рассвет застал беглецов в дороге. Бледное, светлеющее небо, небрежно усеянное грязно-серыми тучами, сулило прохладный, пасмурный день. В салоне грузовичка, который дожидался их на парковке неподалеку от резиденции конгрессмена, было неудобно, пахло старой облезлой обивкой с едва уловимым сладко-приторным привкусом какого-то химического «цитруса» из давно выдохшегося освежителя воздуха, капсюль с которым был спрятан где-то в недрах приборной панели.

Сидящие спереди Алекс и Кей о чем-то негромко переговаривались, изредка умолкая, чтобы порыскать по волнам радиостанций, в надежде услышать возможные новости о совершенном ночном нападении на дом конгрессмена. Но пока ничего, кроме куцей информации, состоящей из нескольких скупых фраз о пожаре на вилле собирающегося баллотироваться на пост президента Роджера Стоуна, вызванном то ли несчастным случаем, то ли происками конкурентов по разгорающейся предвыборной гонке (более подробная информация от наших специальных корреспондентов в утренних выпусках), ведущие сообщить не могли.

В этот час большинство добропорядочных американцев еще почивали в своих кроватях, и эфиры в основном были заполнены невнятной бубнежкой о погоде, ценах на генномодифицированное зерно, волна «Фермерского вестника» с неразборчивым техасским акцентом захлебывалась цифрами тараторящего распорядителя торгов на одном из аукционов клонированного скота. Кто-то, задыхаясь от счастья, сбивчиво благодарил родственников и удачу за только что сорванный лотерейный джек-пот, где-то читали проповедь. Усыпляюще бренчала музыка.

Машину то и дело потряхивало на частенько попадавшихся под колеса асфальтовых выбоинах — стараясь запутать возможных преследователей, Алекс всячески избегал государственных трасс и загруженных магистралей, уже несколько часов петляя по сельским дорогам и безлюдным лабиринтам проселочных трактов. Лара изредка поглядывала на сидящего рядом Гая, который задумчиво отвернулся к окну, отрешенно следя за проносящимися мимо домиками и однообразной сельской местностью, над которой местами еще клубились ватные проплешины утреннего тумана.

— Гай.

Он обернулся и посмотрел на сидящую рядом девушку. Ее большие карие глаза на красивом, испуганном личике, обрамленном черными как смоль волосами, светились участием, благодарностью и восхищением. Неровное салонное освещение придавало Ларе болезненный вид.

— Тебе… — она замялась, отведя взгляд, но потом собралась с духом и вновь на него посмотрела. — Тебе было больно?

Едва-едва оправившийся от первого потрясения, Метьюс попытался воскресить в памяти свои ощущения, когда они натолкнулись на штурмового робота, покидая осажденный коттедж конгрессмена и превращенную в лохмотья одежду, горсткой окровавленной ткани лежащую в багажнике позади него. Раскаленные свинцовые осы, жалящим градом разрывавшие плоть… Ничего. Только холод и пустота.

Хорошо, в машине нашлось хоть что-то, во что можно было переодеться.

— Да, — он снова отвернулся.

— Ты спас мне жизнь, — она помусолила подол коротенького халатика, забрызганного кровью Метьюса.

Гай не ответил.

— О чем ты думаешь? — осторожно спросила Лара.

— Они погибли из-за меня. Все они, все эти люди. Я виноват, — не сразу ответил Гай и прижался лбом к запотевшему по краям стеклу, но вместо смазанного пейзажа увидел лица всех тех, кого сейчас не было с ними. И которых больше никогда уже не будет. Рыжебородый активист Бохенен, улыбчивый и открытый, с телосложением, которому позавидовал бы любой серфингист, Тадеуш Валеновски — забавный толстенький коротышка с восточным акцентом и невозмутимым взглядом на жизнь. Мистер Скизи, белозубый молодящийся красавец, ни разу в жизни не пробовавший еды из своей сети фастфудов «Чикен Рок», на которой сделал себе состояние. Джонни 2040 — спящий в обнимку с компьютером и вечно меняющий цвет волос в соответствии с настроением. Больше никогда…

Разве что в обволакивающих липких кошмарах, где они будут преследовать его, спеленатые кандалами из боли и ужаса, вновь и вновь требуя крови и отмщения. Всю его жизнь, которой, по чьей-то жестокой прихоти или насмешке, так и не будет конца. Гай почувствовал, как в рвотном спазме скрутило желудок и во рту образовывается терпкая горечь. Он судорожно сглотнул слюну и закашлялся, поперхнувшись. Из-за него. Он причина.

Захотелось рвануть дверь и вывалиться из машины, прямо сейчас. Без просьбы остановиться, не раздумывая. Прокатиться по рвущей одежду и раздирающей кожу насыпи гравия, с двух сторон тянущейся вдоль полотна, скатиться в траву… И бежать, бежать куда глаза глядят. Плюнуть на все и ничего не видеть. Зажмуриться и нестись, спотыкаясь и падая. Бежать и бежать неведомо куда и не разбирая дороги.