Андрей Ваон - Чемпионат

— И что вы пытаетесь как-то воздействовать?

— Нет! Как раз все усилия мы сейчас направляем на мониторинг и раскрытие сущности. Как кажется, будто и сама Система затаилась. Будто всё пошло на самотёк, согласно тому, как уже получилось до. Значение матча тридцатого числа только возрастает. Должно всё идти своим чередом, без всяких вмешательств. Да и сил у нас может не хватить. А держать удар предстоим вам. Роль команды снова возрастает. А то расплескаем всё то, что накопили.

— А если опять подлянку какую нам сотворят? Всё самим теперь разгребать?

Лера смущённо пожала плечами:

— Бобрик, да. Именно. Так нужно.

— Так ведь до этого ноября вроде всё так и было. Мне казалось, что никто не хочет возврата назад…

— Возврата никакого нет, сейчас другой уровень совсем. Ты же сам был возмущён такой вот искусственностью? А теперь вроде и недоволен, что сами всё должны делать. Я что-то не понимаю.

— Знаешь, Лер, если подковёрная игра ведётся на высоком уровне… точнее, на очень низком, то своими силами против неё биться — это головой в стене проход искать. Я это понял, когда Проскурин пришёл. И мы стали выигрывать, что-то стало получаться. А до этого, как рыба об лёд.

— Так ситуация же другая, я тебе как раз и объясняю, — Лера взмахнула рукой, будто уже отчаялась что-то втолковать мужу. Они вышли на Устьинский мост. Река Москва внизу шершавила несмелым льдом, слева маячил в зачинавшихся сумерках Кремль, а прямо почти прямо по курсу торчала незыблемая, казалось, высотка на Котельнической. — Сейчас должно случиться полное отпускание Системой ситуации на самотёк. Кто во что горазд, без сценариев и контроля.

— А людены?

— А что людены?

— Ну, их же никто не отменяет?

— Нет, не отменяет. Так и здесь — вы сами в ответе. Тут как вы с Валентином надумаете. Если без люденов решитесь порезвиться, резонанса никакого не будет. Так… лёгкий всплеск. Если люденов впряжёте — так Проскурин замечательно их программирует и без нашего участия. Так что вот она, самостоятельность.

— Ну хорошо, самостоятельность. Но как же Система такое может допустить? Вдруг выйдет за рамки ситуация?

— Во-первых, диапазон «разрешённых» действий настолько широк, что трудно будет из него выскочить при всём желании. А, во-вторых, зреющий плод настолько огромен, что все силы туда брошены, независимо от текущей ситуации. Перед предстоящим всё меркнет. Они же в курсе, что наряду с тем, что они окончательно могут подгрести под себя всю… ВСЮ жизнь, в то же время и узел этот огромный будет уязвим для деятелей типа нас. Вот и роют рвы и насыпают брустверы, опасаясь вторжения.

— Смотри-ка, нашу любимую высотку уже отдали, — вдруг отвлёкся Юра от разговора, кивая на массивное, но стройное здание. В окнах мелькали всполохи и слышались взрывы. Юра вздохнул, — только Кремль и осталось под эти развлекухи им отдать.

— А, кстати, ты знаешь, что увлечённость полигонами резко пошла на убыль, как «Московия» вновь заиграла?

— Шутишь?

— Серьёзно тебе говорю. Изучение и отслеживание настроения масс — это ж работа моего отдела в том числе. Так вот, народ начал оттягиваться от этой гнусной, скажем прямо, забавы.

— Так это же… это же просто класс! — Юра прямо-таки расцвёл после этого известия.

По мосту проезжали редкие земные машины, над рекой сновали более многочисленные летающие.

— А река-то чище не стала, — снова перескочил Юра.

— Так чего ей чище становиться? Пусть нет производств и численность населения слегка уменьшилась, зато никто почти не следит за сбросами всякими нехорошими. Так, формально могут пожурить, спрятав конвертик в карман.

— Да… вот даже если у нас получится свалить махину, сможем ли мы всё возродить?

— Тут, Бобрик, как раз встаёт та сложная проблема, по поводу которой у тебя было мнение однозначное. И когда ты ещё сильно ругался, — Лера отвела глаза.

— Это когдай-то я ругался? Точнее, кричать-то я могу, но… постой, это ты про то, что с таким вот контролем куда успешнее и эффективнее можно руководить людьми?

— Да, ты громко кричал, ох, как громко.

— И правильно кричал! И буду вновь кричать! — сразу распалился Юра. — Тут же смысл жизни весь нарушается, если люди полностью себе неподвластны! Полностью!

— Стой, охолони. И послушай немного, — Лера мягко прикоснулась к его плечу. Они перешли реки Москву и Яузу и стали подниматься по Яузскому бульвару. — Ты же сам всегда декларировал, что в сильном государстве граждан нужно заражать какой-нибудь идеологией. Будь то религия, коммунизм, потребление или демократия. Что выгодно управляющей горстке, то и насаждается. Иначе анархия, разброд и шатание. И если мы подразумеваем (практически в абсолютных оценках), что мы-де несём добро и процветание планете Земля, то почему нам не нужно свои идеи садить ростками в сознание граждан? Всё то же, что и сотни лет назад, технологии просто другие.

— Так здесь же прямое управление идёт уже как бы изнутри! А не под воздействием внешних сил — вот и принципиальная разница, — возразил Юра.

— Вот и нет! Никаких изнутри. Видно, надо тебя ещё разок сводить к нашей паутине.

— Хм… может, и надо. Но… Не знаю, почему-то я противлюсь этому почти что инстинктивно, а чутью своему я привык доверять. — Юра нахмурился. — Есть о чём подумать, но не по душе мне эта идея. Лерусь, где приземлимся на чаепитие?

— А что тут есть из заведений? Ведь мы с тобой тут сто лет не были, небось, ничего и нет подходящего…

Они продолжали шагать по пустынным бульварам, вглядываясь в подслеповатые вывески по бокам и объёмные рекламы, нависающие над самой дорожкой. Попадались какие-то бесчисленные аптеки, юридические конторы и игровые. Общепиты были ресторанно-пивного вида, по приближении к Чистым Прудам становящиеся всё более претенциозными. На стоянках вокруг теснились дорогие мобили — вечер только начинался, а подобные заведения были уже полны. Но вот на Покровке, затёртое современными, но безликими громадами зданий, мелькнула уютная надпись «Кофейня».

— Ой, смотри, Юрка, что-то милое, кажется. Давай, заглянем, — Лера потянула мужа за рукав.

Внутри действительно оказалось неплохо: старомодность соседствовала с удобным интерьером, малолюдность дополнялась небольшими внутренними габаритами. Тёплый запах кофе дразнил.

— Остаёмся! Только я чего-то проголодался. Надеюсь, тут и официанты ходят? Хочется чего-нибудь перекусить, — Юра, сняв с Леры пальто, плюхнулся рядом с ней на удобный диванчик. — Слушай, так прямо хорошо и уютно, — он, впервые с начала прогулки, улыбнулся.

Их заметила симпатичная официантка и, вежливо поздоровавшись, подала меню. Самое обычное на ламинированных листах.

— Юр, а смотри, лет десять назад нельзя было отбиться от поклонников в общественных местах, а сейчас даже и не узнают, — аккуратно озираясь, заметила Лера.