Луи-Себастьен Мерсье - Год две тысячи четыреста сороковой

— Быть-то они были, но вы, жестокосердные, либо не признавали их, либо преследовали. Нам пришлось, дабы искупить вашу вину перед ними, воздать должное хотя бы оскорбленным их теням. Мы поставили их статуи посреди городской площади, чтобы и мы сами, и люди, приезжающие издалека, могли выражать им свою признательность. Каждая из фигур правой ногой попирает недостойное чело своего зоила {50} 50 …своего зоила… — Имя Зоил, принадлежавшее древнегреческому грамматику IV—III в. до н. э., сделалось нарицательным для обозначения пристрастного, недоброжелательного критика. или тирана: например, котурн Корнеля стоит на голове Ришелье. [47] Мне очень хотелось бы, чтобы автор назвал тех, чьи головы будут попираться Руссо и Вольтером и всеми теми, кто связан с этими великими именами. Среди них, без сомнения, окажутся головы и в митрах, и без оных; {305} этим людям не поздоровится; но каждому свой черед. {51} 51 …котурн Корнеля… на голове Ришелье. — Арман Жан дю Плесси де Ришелье (1585—1642) — кардинал, французский государственный деятель, фактический правитель Франции при Людовике XIII; всячески покровительствовал литераторам, выступившим против Пьера Корнеля в ходе дискуссии в связи с появлением его трагедии «Сид» (1637); оказывал давление на Французскую Академию при подготовке «Мнения… о трагикомедии „Сид“». См.: Collas G. Richelieu et le «Cid». — Rev. d’histoire littéraire de la France, 1936, p. 568—572. Да понимаете ли вы, какие поразительные люди жили среди вас? Нас поражает та ненависть, которую питали к ним безрассудные и неутомимые их гонители, словно стремившиеся соразмерить собственную низость с той высотой, на которой парили эти орлы; но позорные их имена ныне обречены на вечное бесславие.

С этими словами он привел меня на какую-то площадь, где стояли памятники великим людям. Среди них я увидел Корнеля, Мольера, Лафонтена, Монтескье, Руссо, [48] Здесь идет речь об авторе «Эмиля», а не о том напыщенном пиите, {306} который только и умел, что расставлять слова и временами придавать им величавую торжественность, скрывая под ними пустоту своей души и холодность таланта. Бюффона, Мирабо и других. {52} 52 …Бюффона, Мирабо и других. — Жорж-Луи Леклер, граф де Бюффон (1707—1788) — французский естествоиспытатель и писатель; Виктор Рикетти, маркиз де Мирабо (1715—1789) — французский экономист.

— Так значит, все эти знаменитые писатели вам хорошо известны?

— Их имена знают у нас с детства; едва только дети начинают учиться, как мы вкладываем им в руки вашу знаменитую «Энциклопедию», заботливо нами исправленную.

— Да не может быть! Как? «Энциклопедия» {53} 53 «Энциклопедия» — «Энциклопедия, или Всеобщий словарь наук, искусств и ремесел», выдающийся памятник французской просветительской мысли; издавалась в 1751—1772 гг. группой писателей и ученых во главе с Дидро и Даламбером; дважды издание приостанавливалось правительством, в 1759 г. оно было осуждено Ватиканом. См.: Proust J. L’Encyclopédie. Paris, 1965. стала первым школьным учебником? О, какой же высоты, должно быть, достигли у вас знания! Как не терпится мне скорей приобщиться к ним. Просветите же меня, откройте мне свои кладези мудрости, дабы я немедленно мог насладиться всем тем богатством, что накоплено было за эти шесть славных столетий!

— По-прежнему ли обучают несчастных детей греческому и латинскому, от которых в мои времена они умирали со скуки? Все так же ли заставляют их тратить десять самых прекрасных и цветущих лет своей жизни на поверхностное изучение двух мертвых языков, на которых им никогда не придется говорить?

— Мы лучше умеем использовать время. Греческий язык, разумеется, язык весьма почтенный, поскольку он древний; однако Гомер, Платон, Софокл существуют у нас в превосходных переводах, [49] Почему бы членам Королевской Академии надписей, {307} занимающимся рассуждениями о голове Анубиса, об Осирисе {308} и тысячей никому не нужных компиляций, не употребить свое время на переводы творений древних греков, раз они похваляются, что понимают их. У нас почти не знают Демосфена. {309} Это было бы полезнее, чем выяснять, какие булавки украшали головы римских женщин, какие ожерелья они носили и были ли застежки их платьев круглыми или овальными. хотя какие-то знаменитые педанты и уверяли, будто никому никогда не дано будет передать их красоты. Что до языка латинского, который, будучи языком более новым, не так прекрасен, как греческий, то он попросту умер естественной смертью.

— Не может быть!

— Французский язык повсюду взял верх. {54} 54 Французский язык повсюду взял верх. — Обязательное обучение древним языкам (при весьма архаической системе преподавания) в ущерб языку родному вызывало протест во французских просветительских кругах. К 1770 г. положение несколько изменилось: французский язык вытеснил латынь в преподавании некоторых дисциплин, но до окончательной его победы было еще очень далеко. Сначала сделаны были переводы столь совершенные, что не стало надобности обращаться к оригиналам; затем написаны были сочинения, достоинства которых затмили собою работы древних авторов. {55} 55 Сначала сделаны были переводы… древних авторов. — Отзвук так называемого спора «древних» и «новых», возникшего в 80-х годах XVII в. и продолжавшегося до конца XVIII в. Мерсье склоняется к точке зрения «новых» с их предпочтением современной литературы литературе античной и переводов — изучению древних авторов в оригинале. Новые эти труды несравненно более нам полезны и интересны, более соответствуют нашим нравам, государственному устройству, уровню наших научных знаний и политических представлений, наконец нравственным нашим целям, о которых никогда не следует забывать. Древними языками, о которых мы только что говорили, владеют у нас лишь несколько ученых. Тита Ливия {56} 56 Тит Ливий (59 до н. э. — 17 н. э.) — древнеримский историк, автор монументального произведения «От основания города»; труд его в течение долгого времени оставался важнейшим источником сведений о республиканском периоде римской истории и образцом художественной историографии. читают с таким же трудом, как и Коран.

— Однако, судя по надписи на фронтоне, коллеж этот по-прежнему именуется Коллежем четырех наций.

— Да, мы сохранили это здание и даже его имя, но лишь для того, чтобы лучше его использовать. В этом коллеже четыре отделения, и преподаются там итальянский, английский, немецкий и испанский. {57} 57 …итальянский, английский, немецкий и испанский. — Впоследствии Мерсье изменил точку зрения и рекомендовал отказаться от изучения иностранных языков как от излишней роскоши. См.: Berkowe L. Louis-Sébastien Mercier et l’éducation. — Modern Language Notes, 1964, vol. 79, № 5, p. 509—510. Черпая из сокровищниц сих живых языков, мы уже не нуждаемся в древних. Родина последнего — Испания, таившая в себе зародыш величия, который ничто не в силах было истребить, внезапно пробудилась под мощными толчками, которых невозможно было ни предвидеть, ни предсказать. Переворот был стремительным и плодотворным, ибо просвещение началось здесь сверху, в то время как в других государствах правители почти всегда коснели в невежестве. Глупость и педантство навеки изгнаны из этого коллежа, и дабы лучше научить произношению изучаемых языков, их преподают иностранцы. Здесь читают лучших писателей. Есть в этом и еще одно преимущество: по мере того как растет обмен мыслями, незаметно угасает и вражда между нациями. Народы поняли, что несхожесть в нравах и обычаях отнюдь не уничтожает тот всеобщий разум, который в равной мере проявляется повсюду, и что все думают почти одинаково о том, что было некогда предметом столь оживленных и долгих споров.