Луи-Себастьен Мерсье - Год две тысячи четыреста сороковой

С чувством большого удовлетворения заметил я, что с памятников наших королей исчезли фигуры закованных в цепи рабов, [29] Людовик XIV как-то сказал, что из всех образов правления более всего ему по душе турецкий. {300} Нельзя было проявить большее высокомерие и в то же время большее невежество. {33} 33 …фигуры закованных в цепи рабов… — Четыре фигуры рабов украшали пьедестал статуи Людовика XIV на площади Победы. прежде лежавших у их подножья, и что более нет на них раболепных надписей; {34} 34 …нет на них раболепных надписей… — Такими надписями (на латинском языке) были снабжены все статуи французских королей, воздвигнутые в Париже. См.: Description historique de Paris, t. 1. Paris, 1779, p. 66—73, 78—81, 84—88, 90—99, 107—108. хоть такой вид раболепства и наименее опасен, даже эти следы лжи и низкопоклонства постарались здесь тщательно уничтожить.

Мне сказали, что Бастилия {35} 35 Бастилия — крепость в Париже, построенная между 1370 и 1382 гг.; вскоре была превращена в королевскую тюрьму; взята восставшим народом 14 июля 1789 г. и разрушена; день этот явился первым днем революции и стал национальным праздником. была полностью разрушена по повелению некоего государя, который, не почитая себя богом над людьми, страшился божьего суда над королями; что на месте сего ужасного здания, столь справедливо прозванного дворцом мщения и злопамятства королей, воздвигнут Храм милосердия; что ни один гражданин не исчезает из общества, прежде чем над ним не учиняется публичный суд; что народ уже и не помнит, что такое «секретное предписание об аресте», {36} 36 «…секретное предписание об аресте»… — Подразумевается приказ, подписанный королем и министром с приложением государственной печати (термин впервые встречается в ордонансе 1560 г.). Эти предписания часто служили для расправы без суда и следствия с неугодными; нередко были предметом торговли; упразднены в период революции. См.: Funck-Brentano F. Les lettres de cachet. — Rev. des deux mondes, 1892, t. 113, p. 821—853. и это выражение известно лишь тем неутомимым ученым, что стараются проникнуть в глубь темных и жестоких времен; что кто-то даже написал книгу под заглавием «Сравнение секретных предписаний и азиатских удавок». {37} 37 …азиатских удавок. — Имеются в виду шелковые веревки, при помощи которых осуществлялась расправа с неугодными в средневековой Турции. См.: Nouveau dictionnaire pour servir du supplément aux dictionnaires des sciences, des arts et des métiers, t. 2. Amsterdam, 1776, p. 601. — Сопоставление азиатских удавок и секретных предписаний об аресте выдержано в духе «Персидских писем».

Незаметно мы прошли через Тюильри. {38} 38 Тюильри — сад, разбитый при Генрихе IV, впоследствии заново устроен по проекту А. Ленотра; первоначально народ допускался в этот королевский сад один раз в год, в день св. Людовика; позднее вход в него был разрешен всем, кроме солдат, лакеев и плохо одетых людей; за пользование скамейками взималась плата. Этот королевский сад открыт для всех и потому показался мне еще прекраснее. [30] Запрещение простому люду входить в этот сад кажется мне незаслуженным оскорблением, которое лишь усугубляется тем, что народ не видит в этом ничего для себя оскорбительного. Никто не потребовал с меня платы за то, что я посидел там на скамейке. Мы вышли на площадь Людовика XV, {39} 39 Площадь Людовика XV — была оформлена в середине XVII в. по проекту архитектора Ж.-А. Габриэля; ныне — площадь Согласия. и мой провожатый, взяв меня под руку, с улыбкой сказал: «Должно быть, вы были свидетелем открытия этого конного памятника». {40} 40 «…конного памятника». — Статуя Людовика XV, изображавшая короля в виде римского императора, была установлена на площади его имени в 1763 г. (скульптор Э. Бушардон; завершено Ж.-Б. Пигалем). Статуя (особенно лошадь и фигуры, поддерживавшие пьедестал), а также ее местоположение (непомерно большая площадь) вызывали критические замечания и насмешки (см.: Description historique de Paris, t. 1, p. 105). Уничтожена в 1792 г.

— Да, я был тогда молод и так же любопытен, как и теперь.

— А знаете, ведь это настоящий шедевр, достойный нашего века, мы и теперь еще ежедневно любуемся им, и когда смотрим на дворец в перспективе, статуя эта представляется нам, особенно при заходящем солнце, словно в сиянии. Великолепные эти аллеи, удачно сходясь в одной точке, образуют нечто вроде кружала; тот, кто создал этот план, не был лишен вкуса; заслуга его в том, что он сумел предвидеть впечатление, которое предстояло произвести этой перспективе. Однако я где-то читал, будто находились в ваше время люди, столь же завистливые, сколь и невежественные, которые всячески хулили этот памятник вместо того, чтобы им восхищаться. [31] Только во Франции не в чести умение промолчать. Француза не так узнаешь по лицу и произношению, как по той легкости, с которой он высказывается и судит решительно обо всем. Он никогда не способен сказать: «В этом я ничего не смыслю». Если б в наши дни нашелся человек, способный высказывать подобные глупости, все повернулись бы к нему спиной при первом же его слове.

Удивительная прогулка продолжалась и дальше; но слишком долго было бы описывать ее подробно. К тому же, вспоминая сон, всегда забываешь подробности. Помню, что на каждом углу мне встречался красивый фонтан, бивший свежей, прозрачной водой, которая широкой серебряной струей стекала в раковину, служившую как бы чашей; один вид этой словно хрустальной влаги невольно возбуждал жажду; любой прохожий мог испить ее. Вода эта, стекая в никогда не иссякавший прозрачный ручей, обильно омывала мостовую.

— Все это сделано согласно проекту вашего г-на Депарсье, {41} 41 Депарсье Антуан (1703—1768) — французский математик и изобретатель, составил проект водоснабжения Парижа из реки Иветт (1762). члена Академии наук, мы лишь усовершенствовали сей проект. Как видите, все дома здесь обеспечены самым важным, самым необходимым для жизни — водой! Смотрите, какая чистота! Какой свежестью пропитан воздух! Взгляните на эти удобные, красивые здания. На них не видно тех злосчастных труб, что являли собой угрозу для проходящих. Крыши не имеют более старомодного ската, так что ветер уже не сбрасывает с них черепиц на головы прохожим.

Мы поднялись по светлой лестнице на верхний этаж одного из домов. Каким удовольствием было для меня, охотника до красивых видов и чистого воздуха, увидеть террасу, всю украшенную цветами в горшках и овитую благоухающими вьющимися растениями. Подобные же террасы были на крышах всех домов, так что крыши эти, находившиеся на одинаковом уровне, вместе составляли как бы один сплошной огромный сад; и если бы посмотреть на город с высоты какой-нибудь башни, он показался бы увенчанным цветами, плодами и зеленью.