Андрей Валентинов - Нуар

В уголке гравюры, правом нижнем, как и обещано, инициалы нечитаемым готическим шрифтом, точно такие же, как и на остальных рисунках.

Всё…

Он уже понял, чем гравюра заинтересовала Мод. На всех прочих были пейзажи, ведуты, морские виды, но не интерьер. Неведомый художник, наскучив немцами-романтиками, принялся за малых голландцев. Ричард Грай, разочарованно вздохнув, взялся за следующую гравюру — и тут же отложил в сторону. Точно такая же, сестра-близнец. Он покупал сразу по нескольку экземпляров, кое-что ушло на подарки, прочие так и остались в общей пачке.

Третья…

На этот раз рисунок показался куда интереснее. Широкий коридор, наборной паркет, точь-в-точь как на предыдущем. Слева и справа — две открытые двери. Левая ведет на лестницу, значит, это второй этаж или даже третий… На лестнице темно, зато хорошо заметно квадратное окошко. Справа же — комната, портрет на стене, столик с резными ножками, открытое настежь окно. А еще шкаф, высокий, почти до самого потолка.

Итак, Мод, выбрала два интерьера — не слишком удачные перепевы малых голландцев. Выбор мог показаться крайне субъективным, если бы не одно «но». Именно эти гравюры куплены последними, причем чуть ли не за тройную цену. Неведомый Хозяин явно хотел обратить внимание своего постоянного покупателя: и сюжет иной, и цена совсем другая. Изучи, друг, не пожалеешь! Старый прием, еще из самых первых «сонных» файлов в формате jpg: нужную вещь всегда можно опознать по высокой цене. Жизненная логика в максимально упрощенном виде.

Бывший штабс-капитан и вправду заинтересовался покупкой. Но время поджимало, он торопился на Корсику, ликвидировал дела, отправлял & в Нью-Йорк. Настроение было не слишком веселым, а впереди маячил финал слишком затянувшейся командировки — свинцовая точка, даже целых три. Он готовился к уходу, не подумав, что его жизнь и смерть в этом мире уже исчислены, взвешены и поделены кем-то другим.

Ричард Грай встал, отодвинув рисунки подальше, к самому краю стола. Отвернулся. Гравюры, маленькие окошки в неизмеримую вселенную Гипносферы, внезапно стали тем, чем были изначально — линиями на плоскости, не слишком серьезной забавой уставших от жизненной суеты людей. Джимми-Джон выдумал их походя, в перерывах между куда более серьезными занятиями. Jpg-файлы раздавал бесплатно, рекламы ради, как первый, не очень уверенный шаг к подлинному покорению Мультиверса Снов. Далеко пройти не удалось, картинки остались всего лишь картинками.

Черный Человек в зеркале глядел сочувственно, не без грусти. Дернул губами, вздохнул беззвучно, посмотрел прямо в глаза. Из сна можно попасть только в другой сон. В конечном счете, все исследования Ноосферы — всего лишь путешествия по собственным фантазиям. Реальность никуда не исчезла, человеку суждено родиться, прожить свой срок — и умереть без всякой надежды на Воскресение. Из праха — в прах.

Земля плоская. Солнце встает из моря — и в море умирает, пройдя дневной путь по небесной тверди. Грязь и пыль — конкретны и материальны. Всё прочее — сны.

Не так ли?

Ричард Грай не стал спорить. Не с кем! В зеркале нет ничего и никого. Оптический эффект, такой же иллюзорный, как и самый обычный сон. С ним не справиться, бросив трость в беззащитное стекло.

Он провел рукой по ноющей скуле и подмигнул тому, кто смотрел из самых глубин свинцовой амальгамы. Не выйдет, приятель! И ты сам оттуда не выйдешь, так и будешь скучать, словно Сатана на дне ада. А мы двинемся по тоннелю дальше. Земля, конечно, плоская, и коридоры кончаются стенкой.

Ничего, все-таки попробуем!

Есть!.. Получилось!

А с чего, собственно, не получаться? Обычный «сонный» файл, грамотно сделанный, долговечный. «Сухая игла», глубокие заусеницы, четкий рисунок. Сложно, конечно. Эпигоны Джеймса Гранта пытались работать прямо по металлу, даже кристаллы пробовали. Получалось и вправду капитально, на веки вечные, но кристалл не скопируешь, а гравюр, помнится, можно нашлепать десятка три.

Чем пахнет? Лавандой пахнет.

Вот она, комнатка, всё как на рисунке, но, понятно, в цвете. Скатерть с красной каймой и цветочками, тоже красными на желтом. Стены не серые, а, скорее, цвета беж, на витраже — персонаж в ризе при золотом нимбе, подушка на кушетке синяя.

Ха! Так это же Вермеер, «Бокал вина»! Художник напрягаться не стал, просто удалил персонажей вкупе с бокалом, все же прочее сделал черно-белым.

…Черно-серым — или наоборот, что тоже верно. Заскучал мой дядька, домой запросился, хотя и знает, что в «реале» и получаса не прошло. Снимет шлем… Точнее, я сниму. Я! Поставлю «July Morning», кофе выпью. Он там что, помирать собрался?

…Риск есть, но вовсе не из-за кошмариков с пустым коридором. Типичное вытеснение! Он боится навсегда остаться «там», но не желает вспомнить, как «там» очутился. Шлем сам по себе безопасен, это не «чип» в мозгу, как у первооткрывателей Q-реальности. Беда в том, что реальность эта — не моя.

Ладно, смотрим! Слева направо, от окна к стене. Из окошка — свежий дух, благодать и в человецех благоволение. За окошком… А ничего там и нет, белый свет без верха и низа. Тот, кто все это намечал, явно не стал себя затруднять.

Кушетка, подголовник, подушка. Картина… Пейзаж, но какой-то смутный: туман, верхушки деревьев… То есть, это для меня на картине туман, потому как неведомый рисовальщик этим тоже не озаботился. Стена в бежевой покраске, угол, еще стена, точно такая же. Полка… Ее на рисунке нет, она как раз в темечко наблюдателю смотрит. На полке — небольшая ваза белого фаянса. Вот и лаванда, синенькая и простенькая. Отыскалась!

Четыре стены, дверей нет. Такое я уже видел, в старых файлах дверь должна появиться позже, после простейшей инсталляции. Имя, язык пользователя, желаемый возраст… Заполнил, помянул «сим-сим», дорожка и откроется. Но может быть и совсем по-другому. Есть «сонные» файлы, в которых не развлекаются и не отдыхают. И если я все правильно понял…

Стол! Нет, не стол — пенал!..

Теперь осторожно. Подходим, рук не протягиваем…

Смотрим.

…Пластмассовый футляр, форма прямоугольная, углы слегка скруглены. Цвет корпуса серый, на верхней поверхности черные… Пятнышки? Не-е-ет, черные кнопки, блестящие, словно из стекла. Вероятно, тоже пластмасса, но другая. Размер — четыре пальца в ширину, ладонь в длину. Отметок, знаков и номеров нет, звуков не издает, двигаться не пытается. А если вместе сложить?

Нет, спешить не будем. Сперва в окно поглядим, на абстрактный белый свет. Такими и рисовали в давние годы «связные» файлы, простенькими, без излишеств. И подробности внутри рамы не важны, и вид за окном. Главное, сюда можно попасть как минимум вдвоем. Две картинки, синхронное время просмотра — и сон у каждого одинаковый: такая вот комнатушка. Садимся, кто на кушетку, кто за стол — и общаемся. Ничего, конечно же, особенного, телефон и скайп ничуть не хуже. Но, во-первых, время. Не от дневных, делами наполненных часов отрываем, а от ночи. Во-вторых же, простота. В AD 1945-м, к примеру, ни скайпа, ни «мобильников» нет, не создали еще. А гравюра, исполненная в технике «сухая игла», имеется. Вот она!