Элли Каунди - Сплетенные судьбами

И улавливаю еще один, неизвестный мне, запах в ночи, который, я думаю, принадлежит смерти.

Никто ничего не говорит, но этот запах заставляет нас продолжать бег, когда уже ничто иное не смогло бы; какое-то время мы стараемся дышать поверхностно.

Мы бежим целую вечность. Я снова и снова проговариваю слова стихотворения в такт своих шагов, мой голос почти чужой. Не представляю, откуда я беру воздух и продолжаю путать слова: Время, смерть – остались здесь, а я потекла туда , но сейчас это не имеет значения. Не думала, что слова могут не иметь значения.

- Ты говоришь это для нас? - выдыхает парень, его первая фраза за последние несколько часов.

- Мы не умерли, - отвечаю я. Мертвые не могут ощущать себя такими уставшими.

- Мы на месте, - объявляет парень и останавливается. Я смотрю, куда он указывает, и замечаю группу валунов, по которым спуститься будет сложно, но все же возможно.

Мы сделали это.

Парень сгибается в изнеможении. Мы с Инди переглядываемся, и я собираюсь потрепать его по плечу, думая, что ему плохо, но он выпрямляется.

- Пойдем, - произношу я, не понимая, чего он ждет.

- Я не пойду с вами, - говорит он, - Я спущусь в то ущелье, – и указывает на место в стороне от Каньона.

- Почему? - спрашиваю я, и Инди продолжает: - Откуда нам знать, можно ли доверять тебе? Откуда нам знать, что это то самое ущелье?

Парень качает головой. - Оно – то самое, - уверяет он нас, протягивая руку за оплатой. - Поторопитесь, уже почти утро.

Парень говорит тихо, без эмоций, и это убеждает меня в его честности. Он слишком устал, чтобы врать. – Не все погибли от ночного обстрела. Люди поймут, что мы пропали, и могут донести по мини-порту. Мы должны идти в ущелья.

- Пойдем с нами, - предлагаю я.

- Нет, - он смотрит на меня, и я понимаю, что мы были нужны ему для побега. Это было бы сложно сделать самому. Однако сейчас, по тем или иным причинам, он хочет пойти своим путем.

- Пожалуйста, - шепчет он.

Я роюсь в сумке и достаю таблетки. Разворачиваю их своими неуклюжими и холодными, несмотря на стекающий по спине пот, руками, а он оглядывается назад, туда, где хочет очутиться. Я же хочу, чтобы он пошел с нами. Но это его выбор.

- Вот, - произношу я, протягивая половину таблеток. Он смотрит на них, запечатанных в свои небольшие отсеки, аккуратно промаркированных с обратной стороны. Синяя. Синяя. Синяя.

И начинает смеяться.

- Синие, - говорит он, смеясь еще сильнее. - Все синие. - А потом, как будто он возродил цвет к жизни, просто произнеся его название, мы замечаем, что небо начинает светлеть.

- Возьми немного, - предлагаю я, придвигаясь к нему ближе. Я вижу замерзшие капельки пота на кончиках его коротких волос; иней на ресницах. Он дрожит. Ему бы нужно надеть свое пальто. - Возьми немного, - повторяю я.

- Нет, - говорит он и отталкивает мою руку. Таблетки падают на землю. Я вскрикиваю и опускаюсь на колени, чтобы собрать их.

Парень медлит.

- Может, одну или две, - говорит он, и я вижу его стремительно опускающуюся руку. Хватает пакет и отрывает два маленьких квадратика. Кидает мне оставшееся и, развернувшись, убегает до того, как я успеваю остановить его.

- Но у меня есть другие, - кричу ему вслед. Он помог нам добраться сюда. Я могла бы дать ему зеленую, чтобы он успокоился. Или красную, и тогда он смог бы забыть и этот ужасный долгий побег, и запах умерших друзей, когда мы пробегали мимо сгоревшей деревни. Я должна отдать обе. Я открываю рот, чтобы позвать его снова, но мы даже не знаем его имени.

Инди продолжает стоять на месте.

- Мы должны пойти за ним, - говорю я, подгоняя ее, - давай же.

- Номер девятнадцать, - говорит она тихо. Ее слова не имеют для меня никакого смысла, но затем я перевожу взгляд и смотрю мимо валунов. И впервые вижу то, что было скрыто за ними: Большой каньон, совсем близко и при свете дня.

- Ох, - выдыхаю я.

Мир меняется здесь.

Передо мной – земля каньонов, пропастей, глубоких земных трещин и ущелий. Земля теней и полумрака, подъемов и спусков. Красного и синего, и совсем немного зеленого. Инди права. Когда небо светлеет, и я вижу зубчатые камни и зияющие ущелья, Каньон действительно напоминает мне подаренную Ксандером картину.

Каньон реален.

Мир намного больше, чем я думала раньше.

Если мы спустимся внутрь Каньона с его милями горных цепей и акрами долин, с его скалами и пещерами, то почти полностью скроемся из виду. Уйдем в небытие.

Я вдруг вспоминаю времена средней школы, еще до того, как мы начали приобретать специальности. Нам показывали диаграммы наших костей и тел и рассказывали, насколько хрупкими мы были, как легко мы могли сломать что-нибудь или заболеть без опеки Общества. Я помню, как увидела на картинках, что наши белые кости на самом деле наполнены красной кровью и костным мозгом, и подумала: я ведь понятия не имела, что все это есть внутри меня.

Я понятия не имела, что все это есть внутри земли. Каньон кажется таким же широким, как и небо под которым он находится.

Это идеальное укрытие для такого человека, как Кай. Целое восстание могло бы затеряться в месте, подобном этому. Я начинаю улыбаться.

- Подожди, - говорю я Инди, когда та уже собирается спускаться с валунов в недра Каньона.

- Через несколько минут будет восход солнца, - я с жадностью хочу увидеть больше.

Она качает головой. - Мы должны забраться внутрь, прежде чем станет совсем светло.

Инди права. Я в последний раз оглядываюсь на парня: он становится все меньше, двигаясь быстрее, чем я думала. Хотела бы я поблагодарить его перед тем, как он ушел.

Я ползу вниз за Инди, карабкаюсь внутрь ущелья, в котором, я надеюсь, Кай был всего два дня назад. Вдали от Общества, от Ксандера, от моей семьи, от жизни, которую я знала. Вдали от парня, который привел нас сюда, от света, расползающегося по земле, делающего небо синим, а камни красными, света, который мог бы убить нас.

Ущелья должны патрулироваться. Я уже думал, что нам придется торговаться и выпрашивать, чтобы пройти через контрольные пункты, как это делал мой отец. Но никто не появился. Сначала такая тишина тревожит нас. Затем я начинаю понимать, что Каньон, по-прежнему, изобилует жизнью. В небе над нами кружат черные вороны, их пронзительные крики доносятся вниз в ущелья. По земле разбросан помет койотов, зайцев и оленей. И маленькие серые лисички удирают от ручья, к которому мы подходим, чтобы утолить жажду. Крошечная птичка ищет убежище в дереве, по стволу которого протянулась длинная темная рана. Она выглядит так, будто однажды в дерево ударила молния, а потом рана затянулась по краям.

Но никаких следов человека.

Что же случилось с Аномалиями?

Чем дальше мы уходим в ущелье, тем шире становится ручей. Я продолжаю вести нас вдоль него, по округлым гладким камням. Ступая по ним, мы не оставим так много следов, если кто-то будет выслеживать нас. Летом, я использовал трость и шел прямо по реке , рассказывал мне отец.