Элли Каунди - Сплетенные судьбами

Почему здесь ? удивляюсь я. Почему так далеко, на самом краю Общества? Несомненно, есть и лучшие места, целые десятки мест. Это какая-то противоположность кладбищу. Иной способ сказать прощай. И я понимаю это. Хотя я желаю, чтобы такого не происходило, но, с другой стороны, нахожу в этом больше здравого смысла, чем в захоронении людей в земле навечно, таким способом, как это делают фермеры.

- Это образцы тканей, - говорю я Каю. - Но зачем понадобилось Обществу хранить их здесь? - меня пробирает дрожь, и Кай обнимает меня одной рукой.

- Я понимаю, - говорит он.

Но он не понимает.

Каньону все равно.

Мы живем и умираем, превращаемся в камень и гнием в земле, тонем в море или рассыпаемся в прах, но Каньону до этого нет никакого дела. Мы придем и уйдем. Общество придет и уйдет. А ущелья будут продолжать жить.

- Ты знаешь, что это такое, да? - спрашивает Хантер. Несколько секунд смотрю на него. Что должен думать о подобной вещи тот, кто никогда даже не жил в пределах Общества?

- Да, - подтверждаю я. - Но я не знаю для чего. Подожди минутку. Дай подумать.

- Сколько их здесь? - спрашивает Кай.

Я произвожу быструю оценку, судя по рядам впереди меня. - Их здесь тысячи,- отвечаю я. - Сотни тысяч, - маленькие пробирки, ряд за рядом, стеллаж за стеллажом, проход за проходом, на всем обширном пространстве Каверны. - Но, чтобы подсчитать общее количество всех образцов, могут понадобиться годы. Для этого должен существовать другой способ.

- Могут ли их вывозить за пределы Общества? - спрашивает Кай.

Я в смущении трясу головой. Зачем бы им заниматься этим? - Они классифицированы по провинциям, - я замечаю, что на всех пробирках в рядом стоящем стеллаже написано ПК.

- Найди Орию, - говорит Кай.

- Она должна быть в следующем ряду, - предполагаю я, что-то высчитывая и быстро двигаясь.

Инди и Хантер стоят поодаль, наблюдая за нашими действиями. Я сворачиваю за угол и нахожу пробирки, маркированные буквами ОР – провинция Ориа. Вид знакомой аббревиатуры в этом странном месте рождает во мне необычное чувство, одинаково родное и далекое.

Я слышу звук, доносящийся из тайного лаза, ведущего в Каверну. Мы все поворачиваемся. Элай вползает точно так же, как до этого Кай – ухмыляясь и отряхиваясь от грязи. Метнувшись к нему, крепко сжимаю в объятиях, сердце колотится в груди от мысли, что ему пришлось там пережить, карабкаясь в одиночку.

- Элай , - говорю ему, - я думала, ты останешься ждать нас там.

- Я в порядке, - уверяет он меня. Он поглядывает через мое плечо, разыскивая Кая.

- У тебя получилось, - выкрикивает Кай, и, кажется, что Элай выпрямился, гордясь собой. Я качаю головой. Обещает одно и, в итоге, передумав, поступает по-своему. Брэм поступил бы так же.

Элай оглядывается кругом с распахнутыми глазами. - Они хранят здесь пробирки, - удивляется он.

- Да, и мы думаем, что они рассортированы по провинциям, - объясняю ему и замечаю, что Кай подает мне знак.

- Кассия. Я кое-что нашел.

Я спешу назад к Каю, пока Инди с Элаем плутают по другим рядам в поисках своих провинций. - Если первая – дата рождения, - начинает Кай. - Вторая, наверное... - Он умолкает, ожидая, пока я сделаю верное заключение.

- Дата смерти. Дата, когда был взят образец, - говорю я. А потом я понимаю, что он имеет в виду. - Между ними слишком маленькая разница. Между ними не 80 лет.

- Они сохраняли не только ткани стариков, - говорит Кай. - Эти люди - они не могут быть все мертвы.

- Значит, образцы берут не только, когда мы умираем, - мои мысли стремительно бегут. Я вспоминаю – как много шансов. Наши вилки. Ложки. Одежда, которую мы носим. А может, мы сами даем им образцы, согласно киваем, соскабливаем собственные ткани, отдаем им и затем принимаем красную таблетку. - Образец, взятый после смерти, ничего не значит. Общество уже приготовило пробирки для каждого, кого желает сохранить. Может быть, образцы молодых тканей окажутся эффективнее. В таком случае, если нам не будет известно о других образцах, они могут держать нас в послушании до самой смерти. - Сердце в груди подскакивает, помимо воли ощущая благодарность к Обществу.

Вполне возможно, что пробирка дедушки тоже здесь. В таком случае, не имеет значения, что отец уничтожил тот образец, полученный на Прощальном банкете.

- Кассия,- тихо говорит Ксандер. - Здесь Ксандер.

- Что? - Где? Он нашел нас? Как он узнал?

- Здесь, - спокойно повторяет Кай, указывая на одну из подсвеченных голубым светом пробирок.

Конечно. Избегая глаз Кая, я рассматриваю пробирку. КЭРРОУ, КСАНДЕР. ОР. Дата его рождения верная. Это образец Ксандера, но он жив.

Насколько я знаю.

Затем мы с Каем оба стоим у стеллажа, глаза бегают по номерам, пальцы нервно сжимаются. Кто еще здесь? Кого сохранили?

- И ты тут есть, - показывает Кай. Вот она, дата моего рождения. И мое имя: РЕЙЕС, КАССИЯ. Дыхание резко перехватывает. Мое имя . Видя его здесь, я вспоминаю свои ощущения на банкете Обручения, когда произносили мое имя. Я вспоминаю, чему принадлежу. Что мое будущее – жить в безопасности в Обществе, окруженной заботой.

- Меня здесь нет,- говорит Кай, наблюдая за мной.

- Наверно, ты в другой провинции, - предполагаю я. - Возможно, ты в...

- Меня здесь нет, - повторяет он. На мгновение, при тусклом освещении пещеры он смешивается с тенями, и, кажется, что его, действительно, нет. Только ощущение его ладони, крепко сжимающей мою руку, говорит мне иное.

К нам подходит Хантер, и я пытаюсь все объяснить. - Это ткани, - говорю я ему. - Небольшие кусочки кожи, волосы, обрезки ногтей. Общество берет их у своих Граждан, и поэтому, когда-нибудь, оно возродит нас обратно к жизни. - Произнеся слово мы , я вздрагиваю, - исходя из всего, что мне известно, возможно, я единственная в этой пещере, у кого здесь хранится пробирка. И это, скорее всего, потому, что у них пока еще не было времени изменить мой статус. Я снова оглядываю стены пещеры – кости, зубы, панцири, оставшиеся с давних времен. Если то, что мы есть, находится не в наших костях, тогда, должно быть, это – в наших тканях . Где-нибудь должно быть.

Хантер смотрит на меня, потом на пробирки. Он глядит так долго, что я уже открываю рот для дальнейших объяснений, но тут он протягивает руку в стеллаж и вытаскивает пробирку, прежде чем я успеваю остановить его.

Звука тревоги нет.

Его отсутствие нервирует меня. Какой-нибудь датчик вспыхивает где-то в центре Общества, предупреждая чиновников о проникновении?

Хантер высоко поднимает пробирку, направляя на нее луч фонарика. Образцы столь малы, что их даже нельзя разглядеть в толще раствора, плещущегося внутри.

Раздается треск. Пробирка раскалывается, и красная кровь стекает по руке Хантера. - Они убили нас, чтобы сохранить самих себя, - говорит он.