Элли Каунди - Сплетенные судьбами

- Через полчаса мы закрываемся, - говорит служащий за стойкой. Его униформа выглядит такой же изношенной и помятой, как и он сам, как будто сейчас разойдется по швам. Рука мужчины скользит по столу, и он протягивает нам датапод.

- Впишите ваши имена, - просит он, и чиновник начинает первым. При ближайшем рассмотрении его глаза выглядят такими же усталыми, как и у пожилого мужчины за стойкой.

- Спасибо, - говорю я, после того, как вписала свое имя, и отодвигаю датапод обратно к мужчине.

- Нам особо нечего показывать, - обращается он к нам.

- Неважно, - отвечаю я ему.

Я спрашиваю себя, думает ли наш чиновник, что мы сделали странный выбор, придя сюда; но, к моему удивлению, как только мы попадаем в главный зал, он почти сразу отходит в сторону. Как будто хочет дать нам свободу, чтобы пообщаться наедине. Он направляется к застекленной витрине и наклоняется над ней, его поза со сцепленными за спиной руками выглядит элегантно и столь же небрежно. Добрый чиновник. Конечно, такие существуют. Дедушка был одним из них.

На меня накатывает облегчение, когда я почти сразу нахожу то, что искала - лежащую под стеклом карту Общества. Она находится посреди комнаты.

- Сюда, - окликаю я Ксандера. - Давай посмотрим на нее?

Ксандер кивает. Пока я читаю названия рек, городов и провинций, он постоянно двигается возле меня и проводит рукой по волосам. Ксандер - это всегда череда уверенных движений, мелкие волны жестов, этим он отличается от Кая, который ведет себя спокойно в таких местах. Вот что делает его таким эффектным в играх - изгиб бровей, улыбка, руки, непрерывно передвигающие карточки.

- Эта демонстрация в последнее время не обновлялась, - испугав меня, раздается голос за спиной. Мужчина за стойкой. Я оглядываю зал в поисках других сотрудников. Он замечает мои движения и мрачно смеется.

- Остальные сотрудники в задних помещениях, готовятся к закрытию на ночь. Если вы хотите узнать что-либо, то можете задать вопрос только мне.

Я внимательно смотрю на нашего чиновника. Он все еще стоит у той витрины возле входа и выглядит полностью поглощенным тем, что там выставлено. Я гляжу на Ксандера и пытаюсь послать ему безмолвное сообщение. Прошу .

Мгновение я думаю, что он не понимает или не хочет. Я чувствую, как его пальцы касаются моих, вижу его застывший взгляд и слегка сжатые челюсти. Но потом его напряжение немного уходит, и юноша кивает. - Поторопись, - говорит он, давая разрешение, и уходит к чиновнику в другую часть зала.

Я должна попытаться, хоть и не думаю, что у этого уставшего человека найдутся для меня ответы, надежда кажется призрачной. - Я бы хотела узнать больше о прославленной Истории провинции Тана.

Пауза. Стук сердца.

Служащий вздыхает и начинает рассказывать. - Провинция Тана имеет прекрасное расположение и известна своими фермами, - говорит он ровным голосом.

Он не знает . Мое сердце обрывается. Там, в Ории, Кай говорил мне, что стихи дедушки могут быть ценными, а вопрос об истории провинции даст понять архивистам, что ты желаешь торговаться. Я надеялась, что здесь будет точно так же. Это было глупо с моей стороны. Возможно, в Тане вообще нет никаких архивистов, а если и есть, должно быть, они занимаются более интересными делами и не дожидаются закрытия в этом маленьком скучном музее.

Мужчина продолжает:

- До эпохи Общества в Тане иногда случались наводнения, но вот уже многие годы эта ситуация контролируется. Мы - одна из самых производительных Областей сельского хозяйства в Обществе.

Я не оглядываюсь на Ксандера. Или на чиновника. Смотрю только на карту перед собой. Раньше я делала попытки торговаться, но ни одна из них не была успешной. В первый раз не получилось, потому что мне было жаль расстаться со стихом Кая.

Вдруг я замечаю, что мужчина перестал рассказывать. И внимательно смотрит на меня.

- Что-нибудь еще желаете? - интересуется он.

Я должна сдаться. Должна улыбнуться, вернуться к Ксандеру и забыть обо всем, раз уж этот человек ничего не знает. Но, по какой-то причине, я неожиданно вспоминаю о тех красных листьях, которые борются за свое место под небом. Я делаю вдох.

- Да, - тихо отвечаю.

Дедушка отдал мне два стихотворения. Мы с Каем любили стих Томаса, но были также и другие слова, которые сейчас пришли мне на ум. Я не помню их все, но они из стиха Теннисона, и одна строфа очень ясно отложилась в моей памяти. Вероятно, мне напомнил о них рассказ мужчины о наводнениях:

- Время, Место — остались здесь.

А меня понесло — туда.

Я надеюсь столкнуться лицом к лицу

С Лоцманом у руля.

Лицо мужчины меняется, пока я вполголоса цитирую строчки. Он мгновенно поумнел, ожил, привел себя в готовность. Должно быть, я запомнила строчки правильно. - Это очень любопытный стих, - произносит он. - Как мне кажется, он не из числа Ста.

- Нет, - отвечаю я. Мои руки дрожат, и надежда вспыхивает вновь. - Но он имеет свою цену.

- Боюсь, что нет, - продолжает он. - Если только ты не владеешь оригиналом.

- Нет, - говорю я. - Он уничтожен. Я его уничтожила . Я вспоминаю тот момент на реставрационном участке, когда трепетала бумага, пока, в конце концов, не сгорела.

- Мне очень жаль, - говорит он, и это звучит так, как будто он действительно сожалеет. - На что ты надеялась его обменять? - спрашивает он, с плохо скрываемым любопытством в голосе.

Я указываю на Отдаленные провинции. Если я доберусь до них, то у меня будет хоть и слабый, но вполне реальный шанс найти Кая. - Я знаю, что они отправляют Отклоненных туда, - говорю я тихо. - Но я хочу знать точно , как и куда мне идти. На карте.

Он трясет головой. Нет.

Он не хочет сказать или не может? - У меня есть еще кое-что.

Я разворачиваюсь таким образом, чтобы ни Ксандер, ни чиновник не увидели мои руки, и роюсь в сумочке. Мои пальцы поглаживают одновременно поверхность компаса и фольгу таблеток, и я задумываюсь.

Что же я должна обменять?

У меня кружится голова, и, смутившись, я вспоминаю тот день, когда пришлось сортировать Кая. Горячий пар в помещении, пот, боль от необходимости сделать выбор давят на меня…

Спокойно , уговариваю себя. Бросаю взгляд на Ксандера через плечо и на секунду встречаюсь с синевой его глаз, затем он отворачивается к чиновнику. Я вспоминаю, как смотрел на меня Кай, стоя на платформе аэропоезда, перед тем, как они увезли его, и паника вновь охватывает меня, время уходит.

Я собираюсь с мыслями и тянусь в сумочку, вытаскивая предмет для торговли. Поднимаю его достаточно высоко, чтобы мужчина увидел, стараясь, чтобы руки не тряслись, убеждая себя, что могу пожертвовать этим предметом.

Мужчина улыбается и кивает мне.