Александр Розов - Волонтеры атомной фиесты

- Ну, ты загнул, Махно, двумя руками не разогнуть! Я же про другое говорю. Без этой философии, а просто по понятиям… Эх, пойдем лучше выпьем горилки.

…

Капитану нечего было возразить по существу — он согласился. Вот так, в кают-компании «Кикиморы» собрались четверо: собственно капитан Махно, простой славянский дядька примерно 35 лет (по паспорту — бурят Иван Петров). Затем, бортмеханик, русский Олег Бубнов, (прозвище — Буба), худощавый, зверски жилистый, очень сильный парень. Далее, моторист, кореец Пак Юн-Хо (тоже молодой худощавый парень, но существенно ниже ростом). Наконец, дублер рулевого, индонезиец Бамбанг Уданг (невысокий, как и кореец, только смуглый, улыбчивый, и еще более молодой — лет всего 20 — но успевший отлично зарекомендовать себя в роли ходового оператора в экстремальных условиях).

Из корабельных офицеров за столом отсутствовали двое: радист кореец Ким Йон-Э, без преувеличений считавшийся в неполные 25 лет асом обманной игры в эфире, и мастер-электрик, украинец Опанас Лешко (прозвище — дядя Оп), толстый, но очень подвижный, мгновенно реагирующий там, где кто-то другой разинул бы рот и потерял драгоценные мгновения. Дяде Опу и принадлежала бутылка горилки, установленная в центре стола…

Впрочем, не важно, чья горилка (и чье сало — тоже не важно). На простом сайберском сейнере — моряцкий коммунизм. На борту диверсионного миноносца Народного флота Меганезии (каковым по роли была «Кикимора») — тем более, моряцкий коммунизм… И мичман Олег Бубнов бестрепетной рукой разлил горилку дяди Опа по кружкам.

- Ну, мужики, за правильную сибирскую зимнюю рыбалку!

- Это точно, — согласился экс-консул Махно, и глотнул горилки.

- Хорошо, но, ух, крепко, — как обычно, после глотка сказал суб-лейтенант Пак Юн-Хо.

- Так и должно быть крепко, против холода, — заметил мичман Бамбанг Уданг, а потом, глотнув горилки и отдышавшись, спросил, — Буба, почему ты говоришь «Сибирь», а не «Сайберия»?

- Потому, что так правильно, — ответил русский, — а совсем правильно: «Шибирь». Еще древние монголы придумали такое слово для мест, где тундра и тайга, тайга и тундра.

- Древние монголы до тундры не доходили, только до тайги, — заметил Юн-Хо.

- До равнинной тундры не доходили, а до горной доходили, — возразил Бубнов.

- Да, это может быть, — согласился кореец.

- Точно-точно, — сказал русский, и поинтересовался, — слушай, Юн-Хо, а ты знаешь про религиозную лавочку ЦПУХ?

- Знаю. Но это не лавочка, это очень большой международный концерн. Реально, очень большой, nevyebenniy, если по-русски. А что тебя там интересует?

- Ну, ты спросил! Ты что, утром TV-новости не смотрел?

- Не смотрел. У меня была ночная вахта, а потом я сочинял письмо Ил-Хва.

- Так мы же в режиме сетевого молчания, — напомнил Уданг.

- Так я только сочинил, а отправлю, когда придем на Крабозаводский, — сказал кореец.

- А-а… — индонезиец покивал головой, — …Любишь-скучаешь?

- Люблю-скучаю, — подтвердил суб-лейтенанат, — а что за тема про ЦПУХ?

Олег Бубнов покрутил в пальцах коробок, потом высыпал все спички на стол и быстро создал из них несложную схему.

- Вот, смотри: это полупиратский корвет янки, который вел супертанкер через океан.

- Корвет, который торпедировала команда Ури-Муви? — спросил Юн-Хо.

- Ага, какой же еще? Так вот, супертанкер отгоняется на Эниветок, а полупираты пока болтаются в океане, кроме тех, что потонули с корветом. По ходу надо было добить.

- Риск, не наш сектор, — лаконично возразил до сих пор молчавший Махно.

- Это понятно, — согласился Бубнов, — я чисто абстрактно сказал. А конкретно, сегодня выступил этот преподобный Мйин, пророк ЦПУХ, и погнал пургу: надо, типа, спасти непросвещенных братьев, брошенных на погибель в морской пучине. А сделать это он предлагает так…

…Русский мичман показал пальцем на построенную цепочку спичек на столе. Юн-Хо смотрел на это четверть минуты и спросил:

- Типа, отправить легкий самолет и сбросить пакеты для выживания?

- Типа того, — подтвердил Бубнов, — надувной лайфрафт на сто персон, во как!

- А вода, еда? — поинтересовался кореец.

- Хрен знает, может, там в комплекте.

- Ясно, Буба, а что дальше?

- А тоже хрен знает, — ответил русский, — вот, послезавтра сбросит, а там видно будет.

- Если кто-то из янки доживет до послезавтра, — отозвался Махно.

- Я не понимаю, — произнес Бамбанг Уданг, — почему этот Мйин, если он такой богатый человек, не может все сделать за один день? Всего-то: купить рафт и отправить самый обычный самолет вроде «Twin Otter».

- Вероятно, — пояснил Махно, — этот преподобный не хочет, чтобы они дожили. Но его попросили. Сделали предложение, от которого он не мог отказаться.

- Ага! — сообразил Уданг, — Значит, он хочет сделать так, чтоб больше не просили?

- Типа того, — сказал Бубнов, — вот я и спрашиваю: что там за религия в этом ЦПУХ?

- Просто, большая секта, — сказал Юн-Хо, — люди для Мйина, как для тебя эти спички.

- Как и в любой религии оффи, — для полноты картины добавил Махно.

…

Тот же день, 14:07.

На шкиперском мостике «Кикиморы» прерывисто запел зуммер. На экране бокового (резервного) монитора бортового компьютера начали появляться зеленые кружочки.

- Эбена мамаша… — выдохнул мичман Опанас Лешко, стоявший на вахте.

- Упс… — сказал Махно, подойдя с кружкой кофе в руке и глянув на экран, — Эй, Буба, посмотри сюда!

- Что там? — отозвался Олег Бубнов, посмотрел на монитор, а примерно через минуту задумчиво заключил, — Вот, блин… Все двадцать встали… И что теперь?

- Ну… — Махно сделал паузу, — …Теперь вот так.

- Что обсуждаем, друзья? — деловито спросил подошедший помкэп Аю Аджи.

- Все двадцать единиц встали на боевой взвод, — ответил Махно, — такие дела.

- Понятно. Значит, мы тут свое отработали. Какие дальше действия, кэп?

- Разворачиваемся, и идем в Крабозаводское, — распорядился Махно.

…

30 января. Утро. Юго-восточные Курилы. Шикотан. Поселок Крабозаводское.

Остров, сложенный из серых скал, кое-где покрытых низкорослой растительностью.

Неласковый берег океана, холодного круглый год.

Маленькая площадка промыслового поселка на правом берегу длинной бухты-фьорда.

Одинаковые двухэтажные деревянно-щитовые дома с двускатными крышами.

Единственная улица, спускающаяся с горы к рабочей зоне пристани.

Старый бетонный причал.

Ангары (старые — угловатые, бурые, и новые — полуцилиндры, блестящие дюралем).

Ржавое железо на берегу — останки отживших кораблей, автомобилей, кранов…

Кораблики у причала выглядели ухоженными, а некоторые были совсем новыми.

В советский период на острове Шикотан было два поселка: Малокурильское на берегу круглой бухты на севере, и Крабозаводское на берегу бухты-фьорда на северо-востоке. Первый поселок — главный, там был порт, принимавший редкие теплоходы с Сахалина. Второй поселок планировался под завод по переработке крабов, но этот завод так и не построили. Уже в постсоветское время, в 1994-м по острову ударило землетрясение, и последствия так и не были устранены. Из полуразрушенных поселков начался исход с периодом полураспада 5 лет (как невесело пошутил кто-то из репортеров). В 2002 году примерно 2000 жителей в первом поселке и 1000 во втором. В 2007 — вдвое меньше. А дальше… 20-летняя история «геополитических волн» от Евразийских кризисов. И в ее финале осталась лишь артель рыбаков — российских корейцев, которым сдали в аренду предприятие «Краболовная база № 2», чтобы досадить правительству Японии, давно претендовавшему на Шикотан и другие Южные Курилы по Симоденскому трактату.