Александр Розов - Волонтеры атомной фиесты

Вообще, в Доме Саммерсов могли легко разместиться полтора десятка обитателей (не считая стаи почти ручных летучих лисиц в мансарде старого дома), но в этот вечер по случайному стечению обстоятельств здесь находились всего двое: один англо-креол в возрасте между 30 и 40 лет, умеренно-спортивного телосложения, другой — невысокий персонаж вдвое старше. Устроившись за столом кухни-навеса, эти двое беседовали за большим котелком какао. Звали их Джон Корвин Саммерс и Найджел Эйк.

- Странный сегодня день, — произнес Корвин, — все куда-то смылись. Ты же знаешь: тут обычно, когда я возвращаюсь с фабрики, уже какая-то компания. И ужин, кстати.

- Девушки что-то говорили про новый сорт молодого вина, — заметил Найджел.

- Хэх! Вот это уже интересно, проф. А ты не помнишь деталей?

- Увы, нет, — пожилой канадец развел руками, — я работал.

- Все та же секретная книга. E-oe?

- E-o, кэп, — подтвердил Найджел, потом задумался, и уточнил, — она уже не настолько секретная, я послезавтра залью бета-версию в Интернет, так что об этой книге можно поговорить, если тебе это интересно. Она называется «Путь желтой субмарины».

- Мне интересно, — лаконично ответил Корвин, и долил в чашки еще какао.

Канадский профессор философии истории несколько раз кивнул, кажется, собираясь с мыслями, или точнее, подбирая четкие формулировки, и лишь затем произнес:

- Вероятно, следует начать с идеи этой книги. До сих пор я искал социальные модели в прошлом, и старался проследить, как они проецируются на современность. А в этот раз возникла идея поискать социальные модели в будущем, и проследить, из каких точек современности они проецируются.

- Хэх… — штаб-капитан сосредоточенно помассировал затылок левой ладонью, — …Мне всегда казалось, что будущее, это что-то, чего еще нет. Если не считать фантастики.

- А почему ты с такой легкостью выкинул фантастику? — спросил Найджел Эйк.

- Потому, что это не будущее, а субъективный вымысел. Кажется, так по научному.

- То, что ты сказал, кэп, это не по научному, это по бытовому. Если смотреть с позиции любой объективно и систематически построенной науки о человеке и обществе, то мы обнаружим, что лишь отдельно взятое фантастическое произведение, это субъективный вымысел, а весь корпус фантастики в комплексе — это объективное будущее, которое в текущий момент многовариантно. Оно определится, лишь, когда станет прошлым.

- Наверное, — возразил Корвин, — все-таки, когда оно станет настоящим.

- Нет, — канадец покачал головой, — о настоящем моменте мы слишком мало знаем. Это призрачная тонкая грань. Только прошлое более-менее стабильно, и то лишь условно, поскольку, если качественно переписать фрагмент истории, то этот фрагмент заменяет историю, физически имевшую место, и становится социально-объективным.

Джон Корвин Саммерс задумался на секунду, а затем заключил:

- Да, насчет прошлого все так. Ты прав, проф.

- Парадоксально! — воскликнул Найджел, — Ты первый из моих знакомых технарей, кто безусловно и легко согласился с постулатом переменного прошлого!

- Жизнь так сложилась, проф, что для меня переменное социальное прошлое, это такая обычная штука, вроде саперной лопатки, — штаб-капитан кивнул в сторону упомянутой саперной лопатки, воткнутой в кучу грунта на краю подсолнуховой клумбы.

- Да, — сказал профессор, проследив за его взглядом, — я упустил из виду, что у вас здесь ключевой год прошел под знаком артефакта-эпоса Tiki.

- Персонально у меня, проф Найджел, к тому же почти 10 месяцев прошли под знаком артефакта-эпоса кйоккенмоддингеров.

- Это я тоже как-то упустил из виду, — признал канадец и улыбнулся, — а почему ты так уверен, что эпос кйоккенмоддингеров, это артефакт, а не след физической истории?

- Типа, опыт, — ответил Корвин, — возьмем, к примеру, птицу и беспилотный самолетик. Размеры примерно одинаковые, и аэродинамическая техника может быть похожей, но разница в том, что птица сама собой сформировалась, по Дарвину, а вот беспилотник построен для каких-то человеческих задач, и это сразу видно. Так же и с эпосом.

- Интересный пример, кэп, хотя и не бесспорный. Для эпоса Tiki действительно видна задача: подорвать идейную основу доминирующей социально-политического схемы. А теперь перейдем к кйоккенмоддингерам. Какая задача этого эпоса?

- Та же самая, — уверенно сказал штаб-капитан.

Образовалась пауза. Профессор Эйк сделал несколько глотков какао, с любопытством наблюдая за выражением лица своего относительно молодого собеседника. Потом, не торопясь, поставил чашку на стол и переспросил:

- Итак, ты утверждаешь, что эпос кроманьонских ныряльщиц кйоккенмоддингеров это артефакт, сконструированный с целью подорвать основы доминирующей системы.

- Так точно, проф.

- …Но, — продолжил Эйк, — как ты объяснишь тот факт, что модель общества условного матриархата, которая приведена у меня в книге «Эхо лунной богини», имеет реальные проекции в недавнем прошлом. Например, деревни ныряльщиц — хенйо на Чеджу?

- Понятно, проф Найджел. Ты систематизировал все старинные сказки хенйо, которые помнит наша непревзойденная Пак Ганг и ее подружки-коллеги.

- Разумеется, кэп, я не прошел мимо этой возможности. Давно известно, что сказки не возникают на пустом месте. Кроме того, о матриархате на Чеджу известно из недавних свидетельств очевидцев периода между Первой и Второй мировыми войнами.

- Вряд ли в этих свидетельствах было слово «матриархат», — заметил Корвин.

- Этого термина там не было, — согласился канадец, — но тот уклад жизни, при котором женщина — добытчица, а мужчина занят бытом и детьми, указывает на матриархат.

Корвин скептически хмыкнул и полюбопытствовал:

- А уклад жизни в моем доме тоже указывает на матриархат, проф Найджел?

- Я бы так не сказал, ведь директор верфи, все же, ты, — заметил Эйк.

- Хэх! А если бы тебе не сказали, как ты определил бы что я директор? Какие у меня статусные знаки? Ни лимузина, ни даже сраного галстука с бриллиантовой булавкой. Просто работяга. Пролетарий. Одна радость: самому не надо заниматься домашним хозяйством: хватает зарплаты нанять соседок — папуасок. Я верно обрисовал сабж?

- С внешней точки зрения верно, но неполно. Так, из описания выпал важный эпизод: позавчера утром на площади Тофол-Таун. Внешний наблюдатель подумал бы, что ты главный не только в доме, а и на всем восточном берегу с прилегающим океаном.

- Вот блин! Неужели я так выпендривался?

- Нет, ты вел себя сдержано, как Цезарь во время триумфа. За тебя выпендривались те ребята, которыми, как я понимаю, ты командовал в этой… Гм… Милицейской акции.

- Понятно, проф Найджел. Ну, а если отставить этот эпизод, как случайный?