Никита Аверин - Революция

— Выдай мне перстень, — понизив голос, хрипло прошептал он. — Дай разрешение активировать Машину, умоляю! Мы просто не приедем в этот город, и ничего не случится. Я буду осторожен как никогда, стану невидимкой. Мы рванем далеко, к черту на рога, и нас никто и никогда больше не увидит. Обещаю! Клянусь!

— Я не могу этого сделать, Дэниел. Постарайся понять. Все намного сложнее. Есть правила…

— Но это же несправедливо! К черту правила! — Гринвуд упрямо тряхнул головой. — Они существуют, чтобы их нарушать! Это моя жизнь, Лютер! Не добивай меня. Ты же человек! Мы же вместе выпускались из академии!

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — Синиз смягчил голос и положил руку на плечо Гринвуда. — И искренне соболезную твоему горю. Такого не пожелаешь даже самому злейшему врагу. Жить с этим еще тяжелее. Но это наша работа, в конце концов, ты знал, во что вписываешься! Что случилось, то случилось, не накручивай себя понапрасну. Все зарастет, хоть боль и останется до конца твоих дней. Попытайся начать заново. Время лечит, и со временем жизнь вернется в нормальное русло. Только не ищи спасения в выпивке, это самый простой способ самому влезть в петлю.

— Время! Лечит! Ты что, издеваешься?!

— Остынь.

— А если бы это была твоя дочь? — сбросив руку с плеча, сквозь зубы процедил, Дэниел, приблизив свое лицо к лицу Синиза так, что они почти коснулись носами. — Да кто ты такой, что читаешь мне проповеди?

— Я твой начальник, Гринвуд, — Лютер Синиз, не моргая, выдержал взгляд. — И я говорю НЕТ.

— Да пошли вы все! — срываясь с места, заорал Дэниел и, бросившись вон из кабинета, распахнул дверь, от которой испуганно шарахнулась секретарша.

— Может, все-таки стоит вызвать охрану, сэр?

— Пусть идет. — Синиз со смесью грусти и задумчивости смотрел вслед удаляющемуся по коридору Гринвуду. — Не надо провоцировать бурю. В конце концов, его можно понять.

Дэниел загнанным зверем метался по этажам, распугивая шарахающихся сотрудников.

— Братик, хоть ты помоги мне! — неконтролируемым ураганом ворвавшись в диспетчерскую, на ходу проревел Гринвуд. — Ты должен запустить Машину!

Резкий оклик заставил вздрогнуть развалившегося за пультом контроля управлением ретранслятора симпатичного толстяка в цветастой рубахе и очках с толстыми линзами, читавшего комикс про приключения «Зеленого фонаря». Веселый и отзывчивый увалень Мэтью Сигал, еще в годы совместного студенчества получивший уютное прозвище, оторвался от журнала, удивленно посмотрев на тяжело дышащего приятеля.

— А у тебя есть разрешение и хроноперстень? — встретившись с безумным взглядом Дэниела, недоверчиво поинтересовался он.

— Нет, но…

— Дэн, что случилось? На тебе лица нет, — отложив журнал, Братик с тревогой подался из кресла навстречу Дэниелу.

— Мне нужно вернуться, чтобы спасти их, — на одном дыхании выпалил тот. — Я должен попасть назад!

— Да о ком ты, черт побери, толкуешь? — окончательно растерялся Сигал.

— Мою жену и дочь.

— Так ведь они же… Так, минутку, мне нужно запросить начальство, — Братик решительно надавил клавишу консоли внутренней связи. — Хэлло, это диспетчерская…

— Нет! Тогда я все сделаю сам, прочь с дороги! — Дэниел рванулся к пульту центрального управления. — Где это включается, здесь?

— Эй, ты чего! Не трогай! — попытался заступиться за свои владения Братик, но Дэниел отбросил его обратно в кресло, которое по инерции немного откатилось назад.

— Господи, да в тебя что, бес вселился? — влетевший в помещение Уинстон Смит навалился на Гринвуда сзади, не давая возможности дотянуться до кнопок. — Вы с Синизом так орали, что у меня в кабинете полки тряслись. Ну, хватит, слышишь! Кому говорю!

— Нужно все изменить, мы же можем все изменить! — Смит изо всех сил пытался удержать отчаянно вырывающегося Дэниела. — Вы должны понять! Почему вы не понимаете! Не хотите помочь!

Он внезапно перестал сопротивляться захвату Смита и как-то сник.

— Вы же мои друзья…

— Разумеется, мы твои друзья и хотим помочь, — видя его состояние, вкрадчивым голосом подтвердил запыхавшийся от бега и борьбы Уинстон. — Успокойся, старик. Ты попросту перепил, у тебя горячка. Зачем же так надрывать себя? Пойдем, сейчас я помогу тебе успокоиться. Братик, ты как?

— В шоке, — насупившись, констатировал Сигал, поправляя смятую Дэниелом рубашку.

— Прости, прости меня, Мэтью, — тихо проговорил Гринвуд, потерянно озираясь по сторонам, словно неожиданно попав в незнакомое место. — Но ведь это нечестно, держать в руках возможность все изменить и не иметь на это права. Не честно.

— Ну, перестань, хватит, — продолжал уговаривать Смит. — Тебе нужно на воздух.

Поддерживая Дэниела за поникшие плечи, сотрясавшиеся от беззвучных рыданий, Смит увлек его к выходу из диспетчерской, возле которой собралось несколько офисных работников и сотрудников службы безопасности.

Опустившись на одно колено, Дэниел бережно положил принесенные цветы возле надгробия на могиле Лизы Гринвуд.

— Это тебе. Последние. Срезал в твоем садике в самом дальнем углу. Распустились сегодня… — Он поднялся и оглядел окружавший его унылый пейзаж из одинаковых беломраморных холмиков, разбросанных по траве. — Дом купили, и завтра уже займут. Хорошие люди, кажется. Пусть хоть у кого-то все будет в порядке, как не получилось у нас. Теперь и меня убили, Лиз. Уничтожили все то, что было мне дорого. Не захотели помочь. Я просил, угрожал, пытался достучаться. Все без толку. Ведь это же так просто, черт возьми. Всего один поворот чертова кольца, и мы бы снова были все вместе. Ты, я и Кейти, — он размазал по лицу слезы, смешивающиеся со струями хлещущего дождя, и отпил из початой бутылки «Джека Дэниелса», с которой сорвал пакет. — Но даже Смит и Братик не помогли, представляешь. Я остался один. Один-одинешенек. А я просто хотел все вернуть назад. Все как было, помнишь? Разве мы это все заслужили? Кто дал им чертово право решать за нас всех, а? Я ведь так и не сказал… Так много еще не сказал тебе.

Всхлипнув, Дэниел запрокинул голову, подставляя лицо хлещущему дождю, и сделал из полупустой бутылки еще один большой глоток.

— Я заставлю их меня слушать, Лиз, — смаргивая струящиеся по ресницам капли, стиснув зубы, пообещал он высеченной на камне прощальной эпитафии. — Обещаю. Заставлю их всех.

Бросив последний взгляд на украшенную цветами могилу жены, он развернулся и пошел прочь.

Вскоре ссутулившаяся фигура человека, одиноко бредущего среди белых надгробий, призрачно растворилась в пелене дождя.