Л. ВОРОНКОВА - БЕСПОКОЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК

– Что ж мне… значит, из телятника уходить? – помолчав, спросила Марфа Тихоновна.

– Никуда тебе не уходить. У Катерины восемь телят, а у тебя пятьдесят с лишним. Что ж, тебе работы мало?

Наступило неприятное молчанье. Но тут поспешила вступить в разговор бабушка Анна.

– Вот и зима наступила, – мирным, добрососедским голосом сказала она, – сейчас бы снегу побольше… – И, словно никакого раздора не было, дружелюбно спросила: – Дров-то навозили, Тихоновна?

– Маловато, – неохотно, но уже понизив голос, ответила Марфа Тихоновна, – еще возочков пять надо бы.

– И у нас маловато… маловато… Прошу, прошу старика, да ведь разве допросишься? Все некогда да некогда… Капусты много ли нарубили?

Постепенно крик перещёл в мирную беседу. Дед Антон, докурив цыгарку, откровенно зевнул.

– Ох, что же это я? – спохватилась Марфа Тихоновна. – Уж ночь на дворе, а я сижу и людям спать не даю…

Она встала и поспешно направилась к двери.

– Ничего, ничего, что ж такого? – любезно возразила бабушка Анна, провожая ее. – Выспимся еще, ночь-то с нами!

– Ах ты, скажи пожалуйста! – вздохнул дед Антон. – Уж вроде и не крупное новшество в жизнь проводим, а и сколько же разговоров, да криков, да волненья! Трудно, трудно тем, кто дорогу прокладывает, как той лошади в обозе, что впереди идет…

– А ведь лошади-то соображают, – заметила бабушка Анна. – Идет, идет передом да устанет, а как устанет, так и свернет в сторону, другую вперед пропустит. Не пора ли и тебе, старик, так-то с дороги свернуть?

– Вот ноги не будут ходить, тогда и сверну. – ответил дед Антон.

И, снова улегшись, укрылся одеялом и тотчас захрапел.

Еще задолго до праздника Октябрьской революции колхозники интересовались:

– А как нынче праздник будем справлять?

Председатель, прищурившись, поглядывал на них и отвечал уклончиво:

– Посмотрим, сколько заработали. Может, еще и справлять-то будет не на что!

Но свезли хлеб государству, посеяли озимые, засыпали семенные фонды, а в кладовой еще полным-полно. В этом году хорошо досталось на трудодни, и вопрос о празднике сам собой решился.

Тяжкие ноябрьские тучи висели над деревней. Тусклые, серые стояли дни. Да и дня-то почти не было; утро еле-еле раскроется к полудню, а не успеешь пообедать, как уж и снова темно, уж и свет включай. Тяжелая грязь мешалась со снегом – ни осень, ни зима, самая глухая пора в году…

А в деревне по избам кипело веселое предпраздничное оживление. Тетка Пелагея Груздева, да вдова Марья Хомутова, да бабушка Анна Шерабурова ставили пиво. Все они славились уменьем варить пиво, вот им и поручили это ответственное дело. Василий Степаныч распорядился, чтобы пива варили побольше, – уж праздновать так праздновать! А что ж скупиться? Не бедный колхоз, не на последнем месте в районе!

Продавцу в кооперации приказали привезти хорошей колбасы, хороших селедок, хорошего вина и конфет хороших побольше. Хозяйки торопливо шили ребятам рубашки, а девушки осаждали портниху Ольгу Дмитриевну – каждой хотелось принарядиться на праздник. Анка Волнухина не нашла в своей кооперации подходящего материала и уехала за нарядами в Москву.

– А ты о чем думаешь? – опросила у Катерины мать. – Или и гулять не собираешься?

– А у меня же есть розовое, – ответила Катерина, подняв от книги глаза. – Выглажу, да и всё…

Мать с задумчивой улыбкой покачала головой:

– Ведь нужно же, чтобы дети так в родителей рождались!

Вот и отца твоего бывало еле заставишь новую рубашку надеть! – Она смахнула светлую слезу и усмехнулась: – Делай как знаешь.

Накануне Октябрьской с вечера завернул крепкий мороз. Грязь заковало так, что она звенела под копытом. И крупный снег, медленный и обильный, торжественно повис над деревней.

Настя шла из школы. Ее подружка Дуня Волнухина подставляла теплые ладони, ловила снежинки и смотрела, как они тают. А Настя была задумчива. Падающий снег, такой бесшумный, красивый и какой-то праздничный, всегда навевал на нее неясные мечты. Недавно Настя прочла сказку о Снежной Королеве, и теперь она шла и приглядывалась к пушистым звездам: какая из них королева? И сама улыбалась своей такой детской мечте…

В доме уже было все по-праздничному прибрано. На чисто промытом, еще влажном у порога полу ярко пестрели новые дорожки. В горнице на столе сверкала белая скатерть с желтой каймой. Мать, стоя у кухонного стола, готовила студень, из большого чугуна поднимался горячий вкусный запах.

Настя уже собралась подсесть к матери, поглодать косточки из студня, как вдруг увидела стоящую в горнице на диване гармонь. Гармонь эта нарядно светилась резными планками и светлым перламутром басов. Настя обрадовалась:

– А! Дядя Сергей пришел! Уже пришел! Мама, а где же он?

– Да вот, не успел появиться, уж и увели его! – весело ответила мать. – Василий Степаныч прислал. Хочет доклад делать, так нашего дядю Сергея на совет позвал.

– А он скоро придет?

– Едва ли. Тут еще кузнец, дядя Михайла, приходил. Что-то у них там сеялка разладилась. Так уж, наверно, от Сусловых прямо в кузню его утащат. Что ж, человек грамотный, умелый. Такой человек всем нужен.

– Ну что это такое! – надулась Настя. – «Всем нужен»! А как будто он нам не нужен! Так, пожалуй, завтра все люди за стол сядут, а он все будет по кузницам ходить. Хоть бы вечером-то дома посидел!

Но дяди Сергея и вечером дома не было – помогал комсомольцам делать праздничную стенную газету. Настя все поджидала его, все поглядывала в окна. А потом оделась и сама побежала в избу-читальню.

Ваня Бычков, увидя ее, закричал:

– А ну, иди-ка, иди сюда! Вот сейчас нам еще новый материал будет: пионеры в борьбе за новое воспитание молодняка. Ну-ка, садись, пиши.

Ребята за столом потеснились, освободили уголок. Ваня тотчас усадил Настю за стол, дал ей лист бумаги и перо:

– Пиши. Только красиво пиши, чтоб за тобой не переписывать!

Дядя Сергей, который в это время редактировал передовую, написанную Сашей Кондратовым, поглядел на Настю веселыми глазами:

– Вот! Давно бы тебе прийти! – и, ни на кого не глядя, сказал: – А статью о новом воспитании телят могла бы и Катерина написать. Почему вы ее не позвали? Что это, она у вас совсем в читальне не бывает, что ли?

– Нет, почему же? – возразил Саша Кондратов, – На занятия ходит. А статью она уже написала. Вот… – И передал Сергею Катеринину статью.

Сергей взглянул на написанный листок, улыбнулся:

– Твердый почерк у нашей Катерины!

– Твердый, – согласился кто-то из ребят. – И характер тоже твердый.

Настя поглядела на всех внимательными глазами – не обижают ли они Катерину – и хотя ничего неприятного не заметила, все-таки сказала на всякий случай:

– Очень даже хороший характер у Катерины!