Иван Андрощук - Анатомия абсурда

Бесколёсная часть населения относилась к пернатым с гораздо большим пониманием. То тут, то там с улыбкой умиления можно было увидеть забавную несушку, клюющую зерно из ладони сияющего малыша. Среди подростков считалось шиком носить гребни и водить компанию с петухами.

И когда разразился процесс над курицей, которая по рассеянности обкакала лидера одной из оппозиционных партий, общественное мнение решительно приняло сторону обвиняемой. Пострадавший кричал, что в его лице попираются политические права и совершается издевательство над оппозицией, однако суд вынес оправдательный приговор. Приговор был мотивирован отсутствием отхожих мест для птицы.

Виновница происшествия отделалась строгим выговором без занесения в товарный ярлык.

"В седьмой главе я вёл себя, как свинья," – думает товарищ Ухов в начале девятой главы. “Как настоящая свинья, ” – эти мысли возникают где-то в груди, поднимаются к горлу и душат, не давая дышать и думать о чём-то другом. "Как свинья," – терзает себя товарищ Ухов, глядя из окна на девушку, в вызывающей позе застывшую на ступенях лестницы у входа в Учреждение. "Собственно, почему "как", если свинья и есть?" – думает товарищ Ухов и неожиданно для себя пытается хрюкнуть, но это у него не получается. "Далеко тебе ещё до свиньи," – говорит себе товарищ Ухов и выходит в приёмную, в которой теперь за хозяйку его новая секретарша – Элита. Дюжина посетителей, одиннадцать мужчин и дама с усами, встают навстречу. "Свиньи," – думает товарищ Ухов, усмехаясь и пожимая руки. "Козлы вонючие," – продолжает думать, интересуясь здоровьем и похлопывая по плечу. "Дерьмо собачье," – рычит внутри себя, расспрашивая о работе и спортивных успехах.

– На сегодня приём окончен, – решительно заявляет Ухов. – Министр вызывает. Элита, будьте добры, принесите почту.

Очередь рассасывается мгновенно. Становится легче дышать. Товарищ Ухов дышит и возвращается в кабинет. Однако, выглянув из окна и снова увидев у входа знакомую фигуру, опять становится чернее ночи и ещё раз обзывает себя, на этот раз нецензурно. Его прежняя секретарша пошла на панель. Это наглое создание предлагает желающим прямо у входа в Учреждение. Хорошо ещё, желающих пока нет. Но ведь свет не без дураков, могут и позариться.

На многочисленные увещевания властей и милиции, на предложения сменить место работы Ирина отвечает, что она не шлюха какая-нибудь, а политическая проститутка.

Элита принесла почту. Отпустив её, товарищ Ухов садится за стол и делает вид, что смотрит письма. Внезапно среди бумаг показывается розовый конверт с нарисованными от руки голубками. Письмо адресовано Ирине Реверанец. Ухов в порыве бешенства намеревается разорвать письмо, однако в последний момент его что-то останавливает.

– Ира, вам письмо! – кричит, высунувшись из окна.

– Сам читай, шлюха кабинетная! – грубо отвечает Реверанец и плюет в направлении товарища Ухова. Плевок не долетает этажей пяти, но товарищ Ухов достаёт из кармана платок и тщательно вытирает лицо. "Много ещё всякой дряни останавливает нас в последний момент," – думает, разрывая письмо в клочья, а клочья – в клочки. Мрачно мерит шагами кабинет, затем выходит в приёмную. Элита, скрючившаяся в неестественной позе, испуганно вскакивает.

– Простите, – смущается товарищ Ухов.

– Пустяки, – смущённо смеётся Элита. – Чулок порвался, – показывает иголку с ниткой.

– Работайте, работайте, – кивает товарищ Ухов и возвращается в кабинет. Однако ему что-то мешает. Что-то здесь не так, – пытается он ухватить ускользающую мысль. Наконец это ему удаётся и он орёт про себя: "Разрази меня гром, если на ней есть чулки!"

Стараясь не шуметь, товарищ Ухов чуть-чуть приоткрывает дверь и выглядывает в образовавшуюся щёлку. Элита, низко нагнувшись и положив на колено правой пятку согнутой левой – в позе "Мальчика, вынимающего занозу" – действительно зашивает. Но на ней и вправду нет чулок. Элита зашивает… ногу.

Ухов плотно прикрывает дверь и издаёт долгий звериный стон. Идёт за стол, опускается в кресло и долго сидит, спрятав лицо в ладонях. Потом встаёт, слегка пошатываясь, выходит в приёмную. Пододвигает стул к столу секретарши, садится напротив и, положив голову на руки, долго смотрит на Элиту. Элита сначала смущается, затем её глаза начинают испуганно бегать. Ухов берёт её за руку и говорит голосом, которого от этого заматерелого чиновника ещё не слышала ни одна живая душа:

– Не бойся, девочка. Я тебя не выдам.

На шестьсот шестьдесят шестом километре Лавр Ловергийн свернул с трассы. "Объезд," – объяснил на всякий случай. Но через пять минут, когда щупальца прожекторов уперлись в толстые замшелые стволы и над машиной сомкнулся шатёр ветвей, потушил фары и выключил мотор. Попутчица кусалась и царапалась, уломать её Ловергийну стоило огромных усилий. Он так и не уломал её – поставил перед свершающимся фактом. Деваться-то было некуда – вокруг ночь, глушь и темень заблудившейся в лесу дороги. Могли быть и волки. Да и собаки в такой глуши ничуть не лучше волков. Когда всё было кончено и Ловергийн отодвинулся, девушка снова начала кусаться и царапаться. Лавр стукнул её и пригрозил высадить. Он не затаскивал её в машину, сама напросилась. Могла бы подумать своими куриными мозгами, куда лезет. К чему может привести долгое пребывание наедине с мужчиной. Тем более, если на улице ночь, волки, а у мужчины недвусмысленная внешность и горячая кровь потомка Чингисхана. Девушка забилась в угол кабины и затихла.

– Приведи себя в порядок, – буркнул Ловергийн, выруливая на трассу. Девушка сидит, не шелохнувшись. Ну и свинья же ты, однако, – упрекает себя Ловергийн. Человек поверил тебе, можно сказать, жизнь доверил, а ты… Его снова кусают и царапают, теперь изнутри.

Лавр Ловергийн высаживает девушку в её городке, центральная площадь которого тоже называется Под Рукой, и снова возвращается на трассу. На перёкрестке стоит девушка в легком белом платье и отчаянно машет рукой. Автомобиль Ловергийна с рёвом проносится мимо.

Всё, что мы знаем о петухах, – это только надводная часть айсберга. Даже то, что мы о них забыли, не открывает и половины зловещих тайн, окутавших эту мирную домашнюю птицу.

Древние считали петуха птицей Дракона.

Иоанн (Откровение, гл. 11) говорит о Драконе: диавол, сатана.

Петухи кричат. По ночам они кричат трижды.

Третьи петухи оповещают о гибели тьмы, о поражении тёмных сил и прекращении действия злых чар. Дьявол, сиречь Дракон, теряет власть над миром.

Вступление во власть Дракон празднует в полночь, когда бьют часы. Но задолго до того, как люди изобрели часы, это время оповещалось петушиным криком. Первые петухи кричат в полночь.