Андрей Столяров - Изгнание беса (сборник)

Что-то не то ощущается в искусственной атмосфере Кремля. Прошел всего месяц после триумфального возвращения Девы из Севастополя, еще грохочут аплодисменты, которыми встречается каждое ее публичное появление, еще восторженны лица людей, обращенные к ней, еще часты приглашения – главным образом, правда, второстепенных организаций, но уже какая-то назойливая духота присутствует в воздухе. Словно кислорода в нем поубавилось, и требуется глубже дышать. Жизнь выцветает и как бы утрачивает привлекательность. Неожиданно выясняется, что победа в «Севастопольской обороне» – вовсе не окончательная. Все не так однозначно, когда касаешься реальной геополитики. Оказывается, например, что никто даже не собирается уступать Севастополь, и уж, точно, не может быть речи об отделении Крыма от Украины. В сущности, с точки зрения Киева, по-видимому, согласованной и с Россией, ни в Крыму, ни в Севастополе ничего принципиально не изменилось. Крымский парламент и раньше провозглашал какие-то сумасбродные резолюции. Ну и что? Как все было до этого, так все и осталось. Киев в этом вопросе занял самую непробиваемую позицию: никого не трогать, не обращать внимания ни на какие так называемые «референдумы», игнорировать, делать вид, что ничего особенного в республике на происходит, вести себя с Крымом так, будто отношения – максимально дружеские; просто ждать; кризис во взбунтовавшейся автономии выдохнется сам собой. Тем более, что уже некому вдохновлять своим примером крымчан: Жанна в Москве, и на Украину ее теперь вряд ли допустят. Ситуация в Севастополе ухудшается буквально с каждыми сутками: то один, то другой депутат начинает держаться в горсовете уклончиво, рассуждать об ответственности и экстремизме, которого следует избегать, Комитет спасения день за днем теряет сторонников, власть его сократилась практически до пределов здания, его указы и постановления растворяются в пустоте, севастопольцы словно забыли о героическом энтузиазме майских недель, ходят слухи о каком-то сверхтайном соглашении между Москвой и Киевом; когда оно будет подписано, Россия официально осудит действия «крымских сепаратистов». Причем, Жанна, как и другие, никак не может понять, насколько реальны эти обжигающие сознание слухи. Кармазанов в ответ лишь раздраженно пожимает плечами, разговаривать с ней и даже видеть ее он явно не хочет. Когда же она обращается за разъяснениями к правительственным чиновникам, ей с предупредительными улыбками отвечают, что все в порядке: идет сложный дипломатический переговорный процесс, делается все возможное, подключены лучшие специалисты; не волнуйтесь, Россия не отступится от своих жизненных интересов. Жанна, как муха, вязнет в сладком сиропе.

Примерно так же обстоит дело и с идеей объединения. Жанна теперь вращается среди исключительно серьезных людей, занятых только серьезными, исключительно государственными проблемами. Например, где взять денег на очередные платежи по зарплатам? И потому детским лепетом кажутся ее рассуждения о воле граждан бывшего СССР, о «народной дипломатии», которая заставит правительства стран СНГ отказаться от административных амбиций, о необходимости поступиться личными интересами ради всеобщих. Ее слушают и вместе с тем как бы не слышат. Правительственные чиновники даже не понимают о чем, собственно, речь: Вы-то лично что будете иметь с этого?.. Ситуация вполне в духе той, что уже давно стала для России привычной. Интеграцией занимаются люди, для которых это – просто работа. Существует так называемая Ассамблея стран СНГ, раза два-три в год собирающаяся на сессии в Санкт-Петербурге: разрабатываются какие-то документы, принимаются какие-то рекомендательные обращения. Море зыбких бумаг вращается во дворце князя Потемкина. Это уже давно и, видимо, прочно превратилось в рутину. Никакими политическими полномочиями Ассамблея не обладает. Ни одна из рекомендаций ее для стран СНГ не является обязательной. Да и зачем брать на себя какие-то обязательства? Главное, выделяются деньги; никто не собирается подпускать к ним еще одного человека.

Дорога к ее главной цели закрыта. Что-то изменилось на самом верху после коллизии с Кармазановым. Ее точно раз и навсегда списывают в убытки. Знаменитая «Дева из Севастополя» вдруг становится фигурой «нон грата». Президент упорно избегает общения с ней, никуда ни на какие беседы ее больше не вызывают, искренняя готовность помочь встречается с недоумением, не находят времени для нее ни премьер, ни многочисленные его заместители. А чиновники, «византийцы», как в раздражении называет их Кармазанов, тихая и одновременно суетящаяся толпа всех мастей, вероятно, почувствовав, откуда потянуло ледяным ветром, будто комары, брызжут от нее во все стороны. Пустота, образовавшаяся вокруг, вытягивает воздух из легких. Дышать Жанне нечем, и это вполне понятно. В политике можно простить довольно многое: явную измену, продажность, следование своим и только своим интересам. Собственно, не «простить», а снова сотрудничать, когда станет выгодно. И единственное, чего в политике не простят никогда, – это независимую и, главное, неподконтрольную популярность. Неуправляемый народный трибун слишком опасен. Любые его успехи – временны, катастрофическое падение – неминуемо. Зачем рисковать своим положением, если и так все хорошо. Лучше воспользоваться ситуацией и снять сливки, что сами плывут тебе в руки. Здесь оказывается бессильным даже «прикосновение Иисуса». Напрасно Жанна старается поговорить с каждым чиновником наедине, напрасно вслушивается она в собеседника, напрасно пытается уловить резонанс, который бы воспламенил сердце. Ответом на ее усилия служат все те же вежливые улыбки. Никакое внутреннее напряжение не помогает: либо у людей, с которыми она контактирует, сердца нет, либо Жанна сама сильно выдохлась после «Севастопольской обороны». А может быть, тут все дело в предназначении? Значит, за последние месяцы она избрала ложный путь?

А когда в середине июля пропитывает Москву жара и когда проступает из воздуха дрожание дурноты над асфальтом, вдруг становится ясным, что здесь – уже не временное отчуждение с целью откорректировать Деву, но – подспудная целенаправленная кампания, призванная дискредитировать ее в глазах россиян. Это чувствуется хотя бы по изменившемуся характеру прессы. Те же самые глянцевые журнальчики, что недавно еще захлебывались новостями о Жанне, умоляли об интервью и трепетно ловили каждое слово, вдруг не то чтобы совсем утрачивают к ней интерес, но внезапно обращаются к сторонам, которых раньше не замечали. Появляются материалы об опасности «быстрых решений» в политике: перекраивание границ может стать очередной трагедией для России; аналитики рассуждают о пользе стабильности и пагубности любых потрясений, поднимается «наболевший вопрос о действиях экстремистской направленности», – тоже, видимо, скрытая атака на Жанну, – и наконец сенсацией первого же августовского четверга становится колоссальных размеров статья в одном московском еженедельнике, где кандидат от демократических сил – да-да, тот самый, из снежного областного города – излагает перипетии, приведшие его на пост мэра. Формально статья посвящена возрождению регионов, но фактически уже со второго абзаца упоминается имя Жанны. Не имеет смысла пересказывать здесь суть этих «разоблачений», но отметим, что ни брылья щек, трясущиеся, как студень, ни припушенные височки, ни барские руки бывшего секретаря горкома КПСС не свидетельствуют о наличии у него такой отчаянной смелости. Без команды сверху подобная статья появиться бы не могла. Это явный сигнал, что за Жанну взялись серьезно.