Дэн Уэллс - Партиалы

Кира тотчас заметила, что её записи были прочитаны: изображения на томографе, предварительные выводы касательно феромонов, даже рукописные заметки в блокноте. Кто-то копался среди её вещей. «Скоусен проверяет мою работу?» — удивилась она. — «Может, он дублирует меня?» Некоторые записи были новыми — он проводил исследования, пока Киры не было. Она не знала, как реагировать на это: то ли благодарить за проверку своих результатов, то ли возмущаться, что ей не доверяют до конца. Она была слишком уставшей, чтобы волноваться по этому поводу.

«Осталось всего три дня», — сказала она сама себе. — «Хватит скулить, пора за работу». Кира сделала над собой усилие и сосредоточилась на информации сканера, пытаясь найти малейшие несоответствия между физиологией Сэмма и человеческой, но она невольно возвращалась к его вчерашним словам. Эта искренность в его словах… А если он говорил правду — что тогда? Если не Партиалы создали вирус, тогда кто? Чем бы ни был Наблюдатель в выдыхаемом Сэммом воздухе, он доказывал, что партиалы имеют какое-то отношение к РМ, но вовсе не то, что именно они выпустили его. Партиалы были солдатами, не генетиками, у них были доктора, но они не владели генной инженерией. Что если некоторая идентичность Наблюдателя и вируса РМ значила совсем другое?

Что, если это признак общего происхождения? Что, если и РМ, и Партиалы были созданы одними и теми же людьми?

Кира зажмурилась, пытаясь вспомнить, чему её учили в школе. Как называлась компания-разработчик? «Пара-что-то-там?» Было так трудно вспоминать детали старого мира — названия, места и технологии, что не играли теперь никакой роли. Вспомнить продуктовые компании оказалось легче всего, руины с изображением их торговых марок были повсюду: «Старбакс», «Панда Гарсия» и ещё дюжина подобных названий. Кира даже помнила, что ела их продукцию ещё до Раскола, будучи ребёнком. А с компаниями, занимающимися генной инженерией, всё было с точностью наоборот: они были за гранью её детских интересов. Она заучивала названия для уроков истории, но они ничего для неё не значили. Проект по созданию партиалов возглавляло правительство, «пара-что-то-там» была всего лишь подрядчиком.

«ПараДженетикс», — вспомнила она. Их называли «ПараДжен. Гару как-то вспоминал про них. Но что они могли сделать с РМ? Определённо, они не создавали его — ведь они и сами были людьми. Это не имело бы смысла.

— У тебя была мать? — спросил Сэмм. Вопрос сбил Киру с мысли, она посмотрела вопросительно на него.

— Что?

— У тебя была мать?

— Я… конечно, у меня была мама, у всех есть мама.

— У нас не бывает.

Кира нахмурилась:

— Знаешь, ты второй за последние двенадцать часов, кто спрашивает меня о маме.

— Мне было всего лишь любопытно.

— Да все нормально, — сказала Кира. — Я вообще-то никогда по-настоящему ее не знала. Полагаю, между нами появилось что-то общее.

— Тогда отец, — сказал Сэмм.

— Почему ты спрашиваешь о нем? Мне было пять, когда он умер, я едва его помню.

— Отца у меня тоже никогда не было.

Кира поднесла стул ближе к краю стола:

— Ты чего такой любопытный? — спросила она. — Ты битых два дня помалкивал, а этим утром внезапно ты заинтересовался семейственностью. Что происходит?

— Я тут поразмышлял немного, — сказал он. — Вернее много. Ты в курсе, что мы не можем размножаться?

Она осторожно кивнула.

— Вы так устроены. Вы… ну, вы задумывались как оружие, а не как люди. Никому не хотелось, чтобы оружие могло само производить себя.

— Верно, — ответил Сэмм. — Не предполагалось, что Партиалы будут существовать независимо от тех, кто нас создал. Но мы существуем, и теперь все эти давно спроектированные параметры… — Он внезапно замолчал, глядя на камеры. — Слушай, ты доверяешь мне?

Она помедлила с ответом, но не долго.

— Нет.

— Я так и думал. А, как считаешь, смогла бы когда-нибудь доверять мне?

— Когда-нибудь?

— Если бы мы сотрудничали, предложили бы вам перемирие. Мир. Ты могла бы научиться нам доверять?

Так вот, на что он намекал с самого первого дня своего пребывания здесь, с тех пор, как она спросила его, чем он занимался на Манхэттене. Теперь он был готов обсудить это, но можно ли было ему доверять? Что он пытался добиться от нее?

— Я могла бы тебе доверять, если бы ты показал, что заслуживаешь доверия, — сказала Кира. — Не знаю…Не думаю, что я не доверяю тебе из принципа, если тебе это интересно. Больше нет. Но многие люди принципиальны.

— И как можно заслужить их доверие?

— Не нужно было разрушать наш мир одиннадцать лет назад, — сказала Кира. — А кроме этого… Не знаю. Собрать его заново.

Он замолчал, обдумывая ее слова; Кира украдкой наблюдала за ним: его зрачки двигались так, будто он рассматривал два различных объекта перед собой. Время от времени, он бросал беглый взгляд на камеры. Что он замышлял?

Она посмотрела прямо ему в глаза. Как говорится, если сомневаешься, не надо медлить:

— Почему ты задаешь такие вопросы?

— Потому что наш единственный выход — помочь друг другу. Действовать сообща.

— Ты уже говорил это.

— Ты спрашивала о наших целях. Так вот, Кира, мы направлялись сюда с целью предложить вам мир, проверить сможем ли мы действовать вместе. Вам нужна наша помощь в лечении РМ, но и нам нужна ваша не меньше.

— Зачем?

Он взглянул на камеру.

— Я ещё не могу сказать.

— Но ты должен: разве не из-за этого ты здесь? Если вы пришли с миссией мира, что вы собирались нам сказать? «Нам нужна ваша помощь, но мы не можем сказать, почему?»

— Мы не предполагали, что вы настолько сильно нас ненавидите, — ответил Сэмм. — Мы рассчитывали, что сможем убедить вас сотрудничать. Когда меня захватили и привезли сюда, когда я увидел, что происходит… я понял, что нашим чаяниям не дано осуществиться. Но ты, Кира, слушаешь меня. Более того, ты понимаешь, что стоит на кону. Нет слишком высокой цены, когда под вопросом находится выживание твоего собственного биологического вида.

— Тогда всего лишь скажи мне, — взмолилась она. — Забудь про камеры наблюдения, забудь про тех, кто слушает нас на другом конце провода и поведай мне, что происходит.

— Сэмм махнул головой: — Для них это не просто повод не верить мне, — сказал он. — Если они узнают причину, по которой я здесь — как только они узнают — меня тут же убьют.

На этот раз с чувством внезапной тревоги на камеру взглянула Кира. Сэмм лишь покачал головой, осматривая свои раны.

— Все в порядке, они знают, что я что-то скрываю.

Кира сложила руки на груди и откинулась на спинку стула. Что могло быть настолько опасным, что его могли убить лишь за упоминание об этом? Что-то, чего они не желали слышать, или уже знали? Она ломала голову в поисках ответа, который хотя бы имел смысл. Может, он был тем детонатором, которого они изначально боялись, и Сэмм полагал, что Сенат убьёт его лишь бы избавиться от него? Но какое это имеет отношение к миру?