Йохен Шимманг - Новый центр

Тут наша короткая поездка подошла к концу. Главный вокзал, который пять лет назад пострадал совсем незначительно, уже давно функционировал и напоминал недостроенную торговую милю. Я хотел было пригласить Магнуса разделить со мной скромный завтрак там, внутри, но он отказался, сказав, что ему придется еще полдня провести в пути и надо спешить. Он не знал, чего мне пожелать: то ли счастья, то ли хорошего отпуска или еще чего-нибудь, и решился в конце концов на формулу «удачной поездки!». В нижнем ярусе вокзала располагалось новое кафе «Кляйн & Вагнер», в котором я поживился круассаном с джемом и чашкой кофе с молоком. Потом купил без особого разбору пачку газет, сел в InterEurope 777 и отправился в дальний путь на запад.

На какое-то время, пока поезд выбирался из столицы и затем мчался по пустынным местам, я включил телевизор. В сводке дневных новостей речь шла сначала о завершившемся формировании кабинета правительства. Показывали сияющую канцлершу, окруженную эколибералами, которая совместно с партией «Консервативная реформа» и «Партией свободных граждан» составит новое правительство. В следующем сюжете эксперт по безопасности Интернациональной комиссии давал интервью по поводу слухов о том, что установлено местонахождение Мариэтты Кольберг. Утверждалось: она находится не в районе Триестенер Карст, как предполагали ранее, а в Восточной Фландрии. Об этом сообщил один французский журнал. Кроме того, была информация, что Мариэтта собрала боеспособный отряд, состоящий из пятисот отлично вооруженных бойцов. Эксперт по безопасности не подтвердил, но и не опроверг эту информацию. Местонахождение Мариэтты Кольберг давно известно, заявил он, и все находится под контролем. Почему же ее тогда не арестовали, спрашивал журналист. Нужно дожидаться удобного момента, ответил эксперт, указав на то, что ведь и Генерала в конце концов взяли. Впрочем, как известно, во Фландрии свои законы. Так, значит, правда, что госпожа Кольберг находится именно там? Без комментариев. Одно верно: во Фландрии действительно свои законы.

Я задавался вопросом, как можно расположить где-либо пятьсот бойцов, чтобы этого никто не заметил. С другой стороны, новость заставила меня думать о Мариэтте как о какой-то Жанне д’Арк, и этой самой Жанне д’Арк я когда-то подавал руку, там, на озере! И если французский журнал прав, то сейчас я ехал ей навстречу.

Потом пошло сообщение о невиданной жаре в Болгарии и Румынии, и я выключил телевизор. Я договорился с Зандером на две недели отпуска. Конечно, у меня была возможность его продлить. Я не был связан с библиотекой никаким договором. Правда, я получил гонорар за свою работу, но по сути дела речь шла об оказании дружеской услуги, и я в любой момент мог прекратить эту деятельность, чтобы заняться чем-то другим. Средств, накопленных за время работы торговым агентом, если можно так выразиться, хватит как минимум на полтора года: времени достаточно, чтобы разведать новую территорию.

Накануне отъезда я дочитал наконец «Заговор Сони», причем один, потому что Элинор в какой-то момент утратила к роману всякий интерес. В конце Роберту Зете удается избежать опасностей — ну ясно, иначе он не смог бы рассказать всю эту историю, — и его самого вербует МИ6, чтобы он начал разведку в новом немецком правительстве. (Первое издание романа вышло в 1999 году. Я уже не помню, кто тогда в Германии был у власти.) Раз мы не смогли его убить, таков был месседж романа, как я понял, тогда мы, по крайней мере, купим его для себя.

Я поставил спинку кресла вертикально и включил массажную программу для спины. Северная часть маршрута пролегала через Гамбург и Бремен, и сейчас мы стремительно приближались к Гамбургу. Ни в какой области хунта не преуспела так по части декларируемой модернизации, как в области совершенствования технологий на железнодорожном транспорте. Рельсовое оборудование было на самом высоком уровне, и поезда марок «Fast Regios», «InterMetropols» и «InterEuropes» считались чудесами техники. За несколько лет немцы обогнали французов, и даже японцы приезжали, чтобы изучить немецкие технологии. Те, кто ностальгировал по серо-зеленым временам, припоминали прежде всего железную дорогу, а уже потом — столовки для бедных. Этот поезд, который шел из Варшавы, долетал аж до Нанта, и на какое-то мгновение я заколебался, не остаться ли мне в нем до самого Парижа. Ладно, в Париж я еще успею.

Чем дальше мы продвигались на запад, тем милее становился мне ландшафт, несмотря на скуку, которую он временами вызывал. Я видел лошадей, которые стояли на пастбищах и, кажется, тоже порой испытывали скуку, видел жующие стада коров, а недалеко от Мюнстера — гигантское стадо овец. Потом началось плотное кольцо городов. Мы мчались мимо торговых центров и контейнерохранилищ, мимо развлекательных парков и IT-комбинатов Рурской области. Когда поезд замедлял ход и въезжал в вокзалы, я глядел вниз, на длинные вереницы машин, которые медленно и покорно ползли впритирку, втискиваясь в города. В Кёльне, как обычно, мы подождали своей очереди у Гогенцоллернбрюкке совсем недолго, когда за рекой уже виднелся собор. Через двадцать минут поезд оставил город позади и вновь прибавил ходу. Следующая остановка — Аахен. Prochain arret Aix-la-Chapelle [88] Следующая остановка Экс-ла-Шапель (фр.); Экс-ла-Шапель — французское название города Аахена. .

Там я остановился в маленькой гостинице у рыночной площади, недалеко от моей прежней квартиры. Безусловно, я мог пожить у Антона Мюнценберга или в одной из квартир, которыми располагала эта семья. Но никто из Мюнценбергов не знал, что я здесь, и я хотел сам решать, когда я им об этом сообщу. В гостинице, которая называлась «Три короля», фирма иногда селила деловых партнеров. Из моего номера на втором этаже я мог через улицу смотреть на рыночную площадь, и если чуть приоткрыть окна, то слышен был певучий говор прохожих. Я задвинул шторы, на минутку прилег на кровать и почувствовал себя в безопасности. Наверное, мне и не нужна была никакая защита, потому что я ничего не боялся.

Потом я спустился вниз, на улицу. Самая середина дня и начало лета. Странное чувство, когда снова идешь по городу, где прожил больше двенадцати лет. Я точно не знал, гость я здесь или вернувшийся домой странник. Я ожидал, что все начнут на меня глазеть или что в любой момент мне встретится знакомый и спросит, вернулся ли я навсегда. Или спросит, как там было, там, далеко, на этой знаменитой территории, на другом конце страны. Но я определенно не вызывал ни у кого особого почтения или даже интереса. Не было во мне ничего бросающегося в глаза, ничего такого, ради чего люди начали бы на меня оглядываться или странно, пристально смотреть.