Галина Тер-Микаэлян - Грани миров

– Ты мне, старику, только голову-то не морочь! – в сердцах произнес он. – Хорошо он, видите ли, себя чувствует! К красавице своей торопишься, а то я, наверное, полный дурак и этого не понимаю!

«Тороплюсь, – с улыбкой вспоминал слова доктора Сергей, пока трясся в автобусе. – Я очень тороплюсь, я не могу без нее, я уже это понял. И так будет всегда».

Он торопливо шагал от остановки к турбазе, поглядывая на часы – Лина обещала приехать к нему только вечером, потому что посетителей пускали в больницу лишь с четырех часов, но мало ли что! Вдруг ей захочется выехать из Яремчи пораньше, и они разминутся? От этой мысли у него даже мурашки побежали по коже.

Однако легкий ветерок шевелил белую занавеску на чуть приоткрытом окошке их комнаты, и Сергея охватила радость – Лина, уезжая надолго, всегда плотно запирала окно. Следовательно, она на турбазе и в данную минуту, скорей всего, сидит за их столиком в столовой – сейчас обеденное время. Можно пойти туда, но там полно народу, а ему сейчас больше всего на свете хочется побыть с Линой наедине. Нет, лучше всего будет отпереть дверь своим ключом и лечь на кровать. Интересно, какое у нее будет лицо, когда она войдет и его увидит? Можно будет притвориться спящим и подсмотреть сквозь ресницы. Или еще…

Обуреваемый неожиданно нахлынувшим потоком фантазии, Сергей приблизился к двери, торопливо сунул ключ в замочную скважину и застыл на месте: на кровати, только что фигурировавшей в его радужных видениях, лежал голый Степанко. Не менее голая Лина скакала на нем, подобно опытному наезднику, самозабвенно запрокинув голову назад и аппетитно приподняв руками свои полные груди. Лицо ее с полузакрытыми глазами выражало жадное нетерпение, и она даже не сразу услышала звук скрипнувшей двери. Потом затуманенные глаза широко распахнулись, и в них мелькнуло выражение испуга, а с губ сорвался сдавленный крик:

– Сережа!

Взгляд Сергея метнулся в сторону – лишь бы не видеть этих гладких бедер, из-под которых испуганно выглядывал черноусый Степанко. Почти автоматически, не сознавая, что делает, он схватил свою сиротливо стоявшую в углу сумку и бросился вон.

«Банально, как мир, а я попался. Идиот! Воображал, что для меня все должно развертываться по особому сценарию, а сценарий этот стар, как человечество. Развесил уши, разнюнился, и кого теперь винить? Самому смешно!».

Но ему было не смешно, ему было горько до жути – так горько, как не было еще никогда в жизни. Голос кондукторши, прозвучавший у самого уха, заставил испуганно дернуться:

– Пройзний квиток!

Сергей с трудом сообразил, что сидит в автобусе и едет в сторону Ивано-Франковска. Расплатившись с кондукторшей, он обнаружил, что денег в кармане брюк осталось маловато, и полез в сумку, но кожаный бумажник, где хранились все привезенные им из дома деньги, исчез. К счастью, в потайном карманчике лежали нетронутыми пятьдесят рублей – сестра или невестка обычно клали ему в дорогу деньги «на всякий пожарный». Что ж, этого было вполне достаточно, чтобы добраться до Ленинграда.

Всем, всем, всем! Мы вновь приглашаем всех Носителей Разума, бороздящих космос, прибыть на нашу планету – проблема освоения Белковых Материков полностью решена, и решение это, как все гениальное, крайне просто.

Мы уже сообщали, что местные Материки являются подвижными системами, которые сами находятся в непрерывном процессе обмена с окружающей средой. Основным продуктом, необходимым для обмена, является жидкое соединение восьмого элемента с двумя первыми – без него на этой планете ни одна развитая белковая система не сможет нормально функционировать. Каждый Белковый Материк регулярно вводит в себя это соединение. Носителям Разума достаточно попасть в струю, и они могут беспрепятственно проникнуть в систему, не нарушив ее целостности. Внутри Материка, правда, находится агрессивная среда, по составу представляющая собой в основном соединение первого и семнадцатого элементов, однако при современном развитии защитных технологий обезопасить себя от нее для нас не представляет особых трудностей.

Освоение Белковых Материков, в полном объеме обеспечивающих Носителей Разума питанием и тепловой энергией, идет полным ходом!

Аду Эрнестовну Муромцеву справедливо считали одним из ведущих в Советском Союзе, да и во всем мире специалистом по криптографии и криптоанализу. Поэтому аудитория во время ее лекций всегда была переполнена слушателями – не только своими «родными» студентами и аспирантами, но и учащимися других ВУЗов, а также сотрудниками самых различных организаций. Даже предпраздничная пятница седьмого мая в этом смысле не составляла исключения.

Она не удивилась, когда перед самым началом лекции секретарша декана ввела иностранного вида товарищей и попросила сидевших в первых рядах ребят освободить для них места – накануне декан факультета, Аарон Маркович Гарбер, зашел к ней в кабинет и при закрытых дверях интимно сказал:

– Ада Эрнестовна, голубушка, вы знаете, что сейчас к нам в связи с празднованием двадцатилетия Победы прибыло невероятное количество делегаций от братских компартий. Так вот, в составе некоторых из них есть товарищи, которые очень хотят послушать ваши лекции – они специально ради этого приедут завтра из Москвы в Ленинград. В связи с этим меня просили передать вам особую просьбу, быть осторожнее в смысле обмена информацией. Конечно, все приехавшие – проверенные товарищи, но…

Ада Эрнестовна пожала плечами:

– Мне это не совсем понятно, Аарон Маркович, тематика моих работ открыта.

– Да-да, я понимаю, и все же… Я расскажу вам – конечно, сугубо лично – об одном случае. Когда не так давно наши физики ездили на международную конференцию, их в КГБ предупредили: ни в коем случае ничего не сообщать, только собирать информацию. Так ЦРУ оказалось хитрее: их специалисты ни о чем не спрашивали, охотно отвечали на все вопросы, но по характеру задаваемых нашими учеными вопросов получили кое-какую очень важную информацию. После этого случая в Комитете Госбезопасности произошли кадровые перестановки – такого промаха простить было нельзя. Это я вам, конечно, не для передачи кому бы то ни было.

– Да, понимаю, спасибо за откровенность, можете меня не предупреждать, Арон Маркович. Но вернемся к завтрашним гостям – я-то что могу поделать? – в голосе Ады Эрнестовны прозвучало легкое раздражение. – Я с органами Госбезопасности не сотрудничаю. Во время войны меня не взяли на работу в шифровальный отдел из-за того, что мой отец был расстрелян, а теперь я от всех подобных предложений отказалась сама.