Антон Сенин - Ева. Грани миров

Время густой чередой нечетких, бескрайних просторов,

Тонет в едком тумане манящий, загадочный горизонт,

Город наполнит тоской и мысли о тех, кто действительно дорог,

И снова закружит круговорот.

MySky – Время

Размышления о времени сломали немало умов, отправив их обладателей в лечебные учреждения разной степени строгости. Сложность заключается в том, что время одинаковое и разное, понятное и непостижимое одновременно.

Мое вчера – плетеное кресло-качалка, красное сухое и звуки Шадей. Позавчера – дождь и штраф за неправильную парковку. Мое личное прошлое длится всего сорок лет, ибо ранее меня еще не существовало. Дерзкий читатель возразит, дескать, кому какое дело до личного прошлого автора. Куда важнее большое прошлое, прошлое поколений, эпох и эр. Соглашусь, но лишь отчасти. Прошлое, во всех известных смыслах, у каждого свое и только то, которое каждый из нас либо помнит, либо допускает. Наше прошлое основано на большом количестве артефактов и их интерпретаций, а разночтения и разногласия – не более чем мнения и пустое сотрясание воздуха.

Обратим взор вперед, в будущее. Скажу честно, я опасаюсь будущего, и отношусь к нему с особой осторожностью. Высказывания в роде: «Я знаю, что будет», – летят в топку. Неважно говорит ли это мой психотерапевт или биржевой брокер. В наше будущее вплетено куда больше туманных и будоражащих воображение переменных, чем может показаться. Будущее – удел мечтателей, романтиков и разного рода проходимцев. Но вот что незыблемо, так это точка «ноль» – настоящее, здесь и сейчас. Оно объективно, истинно и многократно подтверждено сенсорами органов чувств, а значит, безапелляционно подлинно.

Книга, которую вы держите в руках о том, что безапелляционно подлинно.

Антон Сенин

Кто ты

Сложно поверить во «что-то еще», особенно если это «что-то» в каждом из нас. Одни начнут искать доказательства, другие просто поверят.

От автора

Солнце, какое бывает на закате жаркого дня, небрежно разбрасывало яркие лучи, небо тускнело и вновь наполнялось насыщенными оттенками красного. Предметы, люди, и все вокруг становилось нереальным, а дымка, витавшая в воздухе, добавляла мистики. В ярком свете предметы и образы теряли фокус, и расплывались, но казались довольно однородными, и уместными. Улица, наполненная запахами готовящейся еды и характерным гулом большого города, жила своей жизнью.

Под прозрачным зонтом-куполом одного из многочисленных кафе сидела компания молодых людей. Парни и девушки громко переговаривались, смеялись, их лица светились в общей атмосфере, переливались цветами летнего вечера и казались максимально счастливыми. Отрывок без наименования и точной привязки к дате, словно вырезанный фрагмент видео, повторялся снова и снова, приходил во снах, вспыхивал и угасал, оставляя странное, щемящее чувство тревоги. Такой сон хочется помнить в деталях.

Во сне юноша, он молчалив, держится в глубине, и, в сравнении с остальными молодыми людьми, не так ярок. На тонком носу восседает огромная оправа очков, за которой прячутся маленькие карие глаза, а края тонких губ приподняты в еле заметной улыбке. Кто же он? Электрические импульсы головного мозга хранят мельчайшие детали, передавая цвета, эмоции, запахи, часто додумывая и дорисовывая картинку, но этот сон повисал вопросом. Кто он?

Ник медленно выбирался из царства сна, как в еще спящий мозг врезался громкий, монотонный, повторяющийся звук. Предмет из прошлого надрывался всей своей странной сутью, побуждая не к новому дню, а к забвению. Молодой человек фыркнул, зажмурился, взмахнул рукой в поисках источника шума, но без результата. Спустя минуту трещащая жестяная банка сдохла, по комнате разлились звуки гитары, а воздух наполнился ароматом кофе. Приоткрыв глаза, Ник осмотрелся, глубоко вздохнул и уже собрался выскочить из-под одеяла, как в спальню вошла Элис. Блондинка, словно кошка на мягких лапах, пересекла комнату и, не издав ни звука, присела на край кровати. В руках она держала большую белоснежную кружку с черным ароматным напитком. Ежедневное повторение несложных действий наполняет бытие смыслом, а трепет и тепло усиливают эффект. Смысл во всем – проснуться пораньше, сварить кофе и налить именно в ту емкость, которая вызовет приятные воспоминания.

Комната с темно-серыми стенами, картинами в массивных рамах и, валявшимся на полу, блоком проектора, жила вместе с хозяевами, передавая их несовременный внутренний мир. Молодых людей привлекала старина – то время, когда люди еще ценили тепло и фактуру аналоговых вещей, дерева и бумаги. Отсюда и зубодробящий будильник, и полки с книгами, и Леннон, чья объемная проекция, расположившись в углу, пела: «Imagine there's no heaven, It's easy if you try». Немолодой человек с длинными волосами, прямым тонким носом и невероятным бархатным голосом слегка отклонился от вертикали, и напоминал хозяевам о необходимости корректировки настроек проектора.

– Эл, он снова снился, – Ник приподнялся, сел рядом с Элис и крепко сжал кружку. Проснувшийся мозг изменил овал лица, раскрыл глаза, превратив невзрачные точки зрачков, в два ярких голубых океана. Длинные светлые локоны юноши небрежно спадали на лоб и требовали немедленного душа.

– Юноша в очках? – тихо спросила Элис.

– Это воспоминание все время ускользает, оно прячется очень глубоко.

– По тому, что это не воспоминание, – Элис слегка улыбнулась, свела губы и вытянула, обозначая поцелуй, – А плод фантазии. Так, вставай, он тебя, наверное, уже ждет.

Обозначая невидимого «его», блондинка выпрямила указательный палец и, протыкая пространство, обозначила направление. Непроизвольный жест вызвал у Ника добрую улыбку, только на этот раз в окончание фразы вплелись ревностные нотки. Показывая на окно, за которым крепло ранее морозное утро, Элис обращалась не к абстрактному «ему», а вполне конкретному, вездесущему Алексу.

Не успела Элис закончить фразу, как лежащий неподалеку на стеклянном столике, телефон издал несколько коротких звуков. Алекс действительно ждал внизу. Друг детства не изменял традиции, предпочитая ожидать Ника на улице у парадной двери. Когда Ник задерживался, Алекс набирал в легкие побольше воздуха и будил не только друга, но и его соседей. Средства связи позволяли обратиться к другу без вреда окружающим, но куда приятнее звучали, летевшие из соседних окон, слова проклятий.

Утренний морозный воздух становился ярче. Лучи солнца пробивали густые серые облака, бегали по бетонному покрытию, отражались от предметов и заставляли людей щуриться. Несмотря на кажущуюся обыденность, общая палитра казалась менее насыщенной, серой, и оттого слегка угрюмой. Силуэты людей передвигались медленно, они прятали головы в плечи и выдыхали густые клубы пара. Замерзшие люди надеялись, что морозные дни вот-вот пройдут, но зима и не думала сдаваться. Моросящий дождь вперемешку с мокрым снегом опадали и мгновенно застывали, образуя под ногами блестящую корку льда. Жители боролись с ледяной напастью, но аномалия повторялась снова и снова. В конце концов, они подчинились природе, смирившись с неизбежной весной.