Галина Тер-Микаэлян - Грани миров

Вздрогнув, Сергей закрыл глаза и мысленно вернулся к тому мгновению, когда тяжелый трейлер, вынырнув из-за поворота, помчался навстречу их автобусу.

– Садык не мог затормозить, мы были слишком близко, – сказал он, проглотив вставший в горле ком, – но он мог ехать прямо – трейлер смял бы автобус, как игрушку, и вряд ли сам получил бы серьезные повреждения. Во всяком случае, ваши Садык и Наби, скорей всего, остались бы живы. Садык же попытался спасти людей в автобусе и свернул в пропасть.

– Мы не знали этого, – сказала она, слегка наклонив голову, – Айгази будет счастлива – ее Садык поступил как мужчина!

– Счастлива? Но люди все равно погибли, – в голосе Сергея прозвучала горечь, – стоило ли им идти на эту жертву?

Лицо женщины стало суровым и торжественным.

– Молчи, – сказала она, – они погибли не зря, они спасли тебя, Ирину с Прокопом, мальчика Юру и грудного ребенка.

– Да, вы правы, простите, я сам не знаю, что говорю.

– Тебе нужны крепкий сон, хорошая еда и беседа с умным человеком – тогда сила и разум быстро к тебе вернутся. Ирина рассказала, что ты ученый, занимаешься микробами. Мой муж Рустэм тоже умный человек – он долго учился, и много повидал в своей жизни. Когда он вернется, вы найдете, о чем поговорить. Можешь встать, но много пока не ходи, а то закружится голова.

Сказав это, она поднялась, набросила на плечи темный платок и вышла. Сразу же после ее ухода в комнате появилась девочка лет двенадцати-тринадцати и поставила на стол тарелку с лавашем и глубокую миску, над которой поднимался пар. Запах приправ внезапно пробудил у Сергея мучительное чувство голода, но вид кусочков теста, плававших в жиру, заставил его поморщиться – конечно, это был не «первый стол» и даже не «пятый». Однако голод не тетка, поэтому он осторожно подцепил кончиком ложки белый шарик, положил его в рот и почувствовал вкус мяса.

– Это хинкали, – застенчиво пояснила девочка, – старая тетя Айше говорит, что души тех, кто ожидает погребения, больше всего любят запах хинкали. Поэтому пока тело моего брата Наби не упокоится в земле, во всех домах моего отца на столе будет каждый день стоять хинкали. Может быть, Наби сейчас сидит за этим столом, – она с таким убежденным видом указала на стул напротив Сергея, что он вздрогнул и поперхнулся.

– Гм, однако! И сколько же у твоего отца домов?

– Четыре, – она, кажется, немного удивилась его вопросу, – ведь каждая жена должна иметь свой дом, разве нет?

– Да, конечно, это резонно, ничего не скажешь.

Девочка убежала, и тут же вернулась, поставив перед ним маленький кувшинчик.

– Молоко. Я с утра корову доила.

Сергей откашлялся и впервые внимательно посмотрел на малышку. Его поразили красота лица девочки и та грация, которой было наполнено каждое ее движение. Он всегда с некоторой опаской относился к детям, но тут не удержался и спросил:

– Как тебя зовут?

– Халида, – длинные ресницы вспорхнули кверху, ярко-карие глаза смотрели на него с нескрываемым интересом.

– Халида? Это твоя мама сейчас со мной разговаривала?

– Да. Мою маму зовут Фируза, она третья жена нашего отца, – застенчиво пояснила она.

– У тебя, кажется, есть брат Ильдерим, – стоило захотеть, и имена мгновенно выплывали из его подсознания. Им даже овладело ребяческое желание щегольнуть неожиданно обретенной памятью, – твоя мама сказала, что вы с Ильдеримом подружились с Юрой.

– Да, – прошептала она. – Когда хоронили его маму, он много плакал, а теперь все время молчит. Тетя Ирина сказала, что у него никого больше нет, и Ильдерим хочет, чтобы Юра остался у нас. Моя мама тоже говорит, что неплохо будет, если Юра будет жить в нашем доме, потому что у нее только двое детей – Ильдерим и я.

– Мне кажется, что двоих детей за глаза достаточно.

– Тетя Сабина родила четырех сыновей, тетя Мариям пятерых, и даже у тети Лейлы, младшей жены, уже трое. Но я – единственная дочь в нашей семье.

– Братья-то тебя не обижают? Не таскают за косички?

Лицо маленькой Халиды осветилось нежной улыбкой, и она отрицательно покачала головой:

– Нет! Все мои братья меня любят, а отец говорит, что я свет его очей. Мы хотим, чтобы Юра тоже стал нашим братом.

– Это уж Юра сам должен решить. Он родился и вырос в Москве, там его дом, его друзья, его тетя.

– Да, он говорил, ее зовут Наташей. Мама говорит, что мы и ее позвали бы сюда, только она учится в институте.

– Юре тоже нужно учиться в школе.

– У нас есть школа. Раньше всех детей учила одна тетя Сабина – географии, истории и русскому языку. Мой отец тоже мог бы учить детей, потому что он знает все на свете, но ему некогда – ведь он председатель сельсовета. Поэтому он послал моего самого старшего брата Гаджи учиться в Дербент. Теперь Гаджи вернулся – он окончил институт и теперь учит нас в школе математике, физике и химии. А его жена тетя Сурая учит нас биологии и еще учит писать и читать совсем маленьких детей.

– А ты умеешь читать и писать по-русски?

– Мы учимся только по-русски – Гаджи и отец говорят, что на нашем бежитинском языке не издают книг и учебников, а я очень люблю читать про животных. И еще люблю их рисовать. В прошлом году Гаджи привез из Махачкалы много учебников и еще привез «Жизнь животных» Брема – целых шесть томов! Только в нашем лесу есть звери, про которых там ничего не написано.

– Этого не может быть, – с улыбкой возразил Сергей, – у Брема про все написано.

Девочка не стала спорить и с присущей детям легкостью переключилась на другую тему.

– Хотите, я вам потом покажу свои рисунки? – прощебетала она. – Отец хочет, чтобы я, когда вырасту, поехала учиться в Дербент или Махачкалу. Я заберу посуду, да?

Сергей с ужасом уставился на свою миску – он даже не заметил, как за разговором полностью ее опустошил. Да еще вдобавок к этому выпил полкувшина жирного парного молока.

– Что… что это было? Что я съел? Из чего это делают?

– Из чего делают хинкали? – изумленно переспросила Халида, не понимая, причины испуга, написанного на лице ее собеседника. – В тесто заворачивают баранину с зеленью, посыпают перцем, потом поливают салом… Ой, я всего не помню, я еще сама никогда не делала – только помогала резать зелень и лук. Я спрошу у мамы или тети Сабины, хорошо?

– Не надо, спасибо, мне и этого достаточно, – в его голосе прозвучал сарказм обреченного на смерть. – Конечно, забери тарелку и можешь идти. Еще раз спасибо.

«Я уже покойник – с моим холециститом умять целую тарелку завернутой в тесто жирной баранины, да еще с перцем и политую салом…»

От этой мысли лоб Сергея покрылся холодным потом, а в ушах зазвучала скорбная мелодия траурного марша, но девочка все стояла над душой и никак не хотела уходить.