Вадим Астанин - Час до полуночи

351 дивизия входила в 82 тактическую группировку федерального Флота, нацеленную на захват Коммагены. Коммагена, планета в системе звезды FN 156793, превращённая сепаратистами в неприступную крепость, была ключевой точкой обороны конфедератов, опорной базой Провинциальной армии Теллуриданской Экономической Фактории и стоянкой Теллуриданского флота, преграждавшей федеральным войскам доступ к внутренним областям Конфедерации Персея. Помимо теллуриданцев, Коммагену защищала 17 ударная полевая армия и 9 «Несгибаемая» эскадра эскорт-командора Ричарда Штерна. Занятие Коммагены имело для Республики первостепенное значение, ибо с её падением Конфедерация утратила бы не только стратегическое преимущество, но и самый малый, пускай даже призрачный, шанс выиграть войну. 82 тактическая группировка, взломав и перемолов пояс орбитальных укреплений, высадилась на поверхность, однако не сумела закрепиться и была отброшена обратно на орбиту. Предпринятая вслед за этим попытка обойти Коммагену с флангов окончилась неудачей. Повторный штурм позволил создать на планете плацдарм, расширить который не удалось вследствии массированных артиллерийских обстрелов и непрекращающихся атак противника, применяющего тяжёлую технику и отряды теллуриданских гвардейских головорезов-берсерков, опьянённых боевыми наркотиками, непревзойденных мастеров в кинжальных рукопашных схватках. Растратив в упорных продолжительных боях наступательный импульс и понеся значительные потери, 82 тактическая была вынуждена сдать коммагенский плацдарм и покинуть звездную систему FN 156793, признав свое поражение.

За участие в Коммагенской наступательной операции он был повышен до бригадного генерала, награждён Малым крестом Командора «За военные заслуги» с Мечами на Серебряной ленте и назначен командиром Добровольческого механизированного корпуса «Коста-ла-Плата». Корпус числился в резерве Главного командования, нёс полицейскую службу на освобождённых территориях, и занимался подавлением остаточного сопротивления не сложивших оружие конфедератов, борьбой с партизанами, оставленными в тылу федеральных сил диверсионно-подрывными группами и сепаратистским подпольем. Штаб и части тылового обеспечения корпуса квартировались на Нике Херонее, линейные подразделения и «охотничьи команды» были разбросаны по секторам и квадрантам зоны безопасности «Груммант», бывшей федеральной провинции Юстиана. Своим новым назначением он остался недоволен. Такое повышение подозрительно напоминало ссылку и он воспринимал его как наказание, но не мог с точностью определить кто и за какие проступки решил его наказать. Он был обычным человеком (банальная истина), совершал ошибки и допускал промахи, сторонился политики, не разбирался в рифах, подводных течениях, приводных ремнях и тонкостях изощрённой карьерной игры, не подсиживал и не наушничал, соглашался с критикой, если она была справедливой и по существу и не боялся высказаться, если считал, что его критикуют несправедливо. Он был амбициозен и переживал, если его обходили, неважно как, честно или благодаря «дружбе» с нужными и полезными людьми, однако всегда и во всем он старался следовать неписаному «кодексу чести», добиваясь намеченного при помощи таланта, ума и природной настойчивости. Умению быть полезным и согласным он противопоставил способности и упорство, поэтому не позволил своему недовольству разрастись. Он загнал обиду и разочарование в самый дальний угол сознания и взялся за порученное ему дело с присущей ему энергией, твёрдостью и предусмотрительностью…

Можно сказать так: «Погиб он и с ним триста сорок шесть человек», а можно и так: «Триста сорок шесть человек погибли и среди них был он», — сути произошедшего это не изменит. Триста сорок шесть человек — женщин, мужчин, стариков и детей погибли, рухнув с высоты ста двадцати километров в технически исправном суборбитальном челноке. Они падали отвесно вниз и двигатели челнока работали, безотказно разгоняя потерявшую управление машину. Диспетчерская тщетно пыталась связаться с пилотами. Наземный диспетчер, сопровождавший рейс, слышал в микрофонах наушников лишь сухое потрескивание атмосферных разрядов и далёкие приливы наведенных шумов. Зелёная точка на экране радарной станции прочертила свою гибельную траекторию и разлетелась снопом изумрудных искр, достигнув дуги горизонта. Покатился по полированной панели пульта выпавший из ослабевших пальцев карандаш. Диспетчер шумно вздохнул, руководитель полетов, прильнувший к экрану радара, разогнулся и стёр крупные капли пота со лба…

Можно сказать: «случайность», можно: «Судьба», а можно и: «отмщение». Но если это было отмщение, в чём тогда была вина остальных трёхсот сорока шести человек — женщин, мужчин, детей, стариков, ведь по-настоящему виновен был единственно он? Случайные попутчики, оказавшиеся ровно в то время, когда вселенская дубина кармического закона воздаяния вознамерилась вдруг привести в исполнение вынесенный приговор, невольные жертвы, очутившиеся «не в том месте» и попавшие под раздачу… Они были невиновны, как были невиновны и другие женщины, старики и дети, жившие на планете с чудным названием Терасса… Невиновны… Или виноваты в том, что поддерживали сыновей, братьев, отцов, отказавшихся подчиниться приказу прекратить сопротивление и сдаться… По его приказу Терасса превратилась в мёртвый обугленный шар, несущийся в мёртвой пустоте космического пространства. Он выжег все живое, расстрелял с орбиты орудиями главного калибра, слушая, но не слыша несущиеся из интеркома вопли и проклятья, просьбы о переговорах и мольбы о помощи… В одно проклятое мгновение он стал тем, кем вовсе не предполагал становиться. И заслужил свое прозвище. ПАЛАЧ ИЗ ОСТЕ-ПАТО.

В дверь постучали. Шекспир отложил перо и прислушался. Он надеялся, что незваный гость, не получив ответа, уйдёт. Стук в дверь повторился. Шекспир задержал дыхание и почесал пером за ухом. Гость оказался настойчивым. Он шуршал за порогом, негромко покашливал и уходить не собирался. Шекспир обмакнул перо в чернила. Гость ненадолго затих. Шекспир вывел заглавную букву. Гость вздохнул и снова постучал. Шекспир кинул перо в чернильницу и пошел открывать.

— Прошу прощения, — сказал гость, вежливо приподнимая широкополую шляпу, — не здесь ли проживает господин Шекспир, всемирно известный поэт и драматург?

— Насчёт всемирно известного, не знаю, — неприветливо ответил Шекспир, — но сочинитель Шекспир проживает здесь.

— Могу ли я увидеться с ним лично? — сказал посетитель, снова приподнимая свою шляпу.