Анна Леонидова - Прежде чем сдохнуть

Очевидно, что уже с двумя детьми она сделалась не слишком‑то привлекательной для мужчин. Она выглядела слегка старше своих ровесниц. У нее вечно не хватало времени на важное:

маникюр, солярий, педикюр, перманентный татуаж, массаж, пилинги, сауну, чистки и анти–эйдж процедуры. Ну, хорошо, третий малыш, может еще как‑то и сложится. Неужели на этом все и закончится, а она сделается совсем малопривлекательной, преждевременно потерявшей кондиции старухой?

Она еще не знала, что именно дети ей и помогут снова поверить в себя и понять, что все она делает правильно. Что она очень разумно инвестирует свое сегодняшнее время в будущее – куда как более разумно, чем растратить его на лежание на косметическом столе, на обжимания массажиста, обертывания и поглаживания косметички, касания маникюрши.

В седьмом часу утра по просыпающемуся, но еще не захлебнувшемуся трафиком городу Натку вез к дому знаменитый Рафаэлевский «Бентли», профигурировавший не в одной фотосессии.

Соколова впервые оказалась в его кожаном чреве. Рафаэль, не то чтобы кристально трезвый и не совсем бодрячок, все же вел машину куражисто. Но не настолько рисково, чтобы Соколова захотела выскочить на ходу. Водил Оганесян сам – он не по–нимал, в чем кайф покупать машину своей мечты и доверять рулить ею какому‑то водителю. За что это шоферу дарить такое счастье? Нет, он хотел сам кайфовать от своей тачки.

Разговаривать уже не осталось сил. К тому же было очевидно, что Оганесяна так увлекает дорога, что всякий треп тут же выбесит его. Наверное, чтобы предупредить всякие потуги на «задушевную беседу», он врубил на полную громкость «Блэк Саббат». И Натка молчала, вслушиваясь в слова песен.

Только на прощанье, отстегивая ремень безопасности, выдохнула:

— Это было… м–ммятежно!

Рафаэль подмигнул в ответ:

— А то!

Натка потянула из салона пакет со сделанными с утра впопыхах в «Детском мире» покупками. Приближался день рождения старшего – Олега. Но без подарка по этому поводу невозможно было оставить и младшего – Сашку. Иначе праздник именин превратится в затяжную и кровопролитную войну между братьями с воплями и соплями. Из размокнувшего под октябрьским снего–дождем пакета вывалились коробки с двумя идентичными моделями машинок.

— Зачем две одинаковые? – с интересом спросил Рафаэль, помогая Натке вытащить из‑под сиденья закатившуюся коробку.

— Неплохая тачка, между прочим!

— У меня же двое сыновей. И если подарить разные автомобили, то они месяц будут ссориться из‑за того, у кого машина круче.

Все, как у больших мальчиков! – улыбнулась Натка.

— Крутые парни?

— О! Еще какие!

— Клево покупать сыновьям те игрушки, о каких в детстве и мечтать не мог.

— Ага, и играть в них самому. Так все отцы делают. Покупают детям железную дорогу и сами часами и играют.

— Что, правда?

— Не знаю, – легко пожала плечами Соколова. – Мне подружки рассказывали, что их мужья так и делают. У нас пап нет, поэтому и детям достается поиграть.

— А какие модели у них уже есть? – Рафаэль как будто проснулся.

Натка дернулась, оглянулась на подъезд – из него выкатились двое мальчишек лет шести и трех в сопровождении бабушки.

Традиционная для утра процессия, следующая по маршруту «квартира–все попутные лужи–детсад». Пацаны тут же побежали в сторону Наташки.

— А вот сейчас они сами и расскажут! – развела руками Соколова.

Рафаэль, а особенно его тачка, тут же снискали уважение молодого поколения. Старший Олежка даже продемонстрировал знание предмета: «Знаешь, сколько она стоит?» – наставительно дергал он за капюшон младшего брата. «Скока?» – открывал рот младший. «Ты до стольки считать не умеешь!» – пренебрежительно бросил старший и, осекшись, посмотрел на Оганесяна, очевидно, опасаясь с его стороны информационной угрозы своему авторитету.

Конечно, парни тут же развели Рафаэля на «прокатиться до детсада», взяли с него слово, что он еще когда‑нибудь их по–катает, и пообещали показать ему свой автопарк. Попутно они выяснили, нет ли у него случайно еще и пистолета? Для полной крутизны. (Ответ «нет» их не обескуражил и не сильно уронил акции дяди. «Так купи, – посоветовали дети. – В такой машине надо с пистиком ездить, а то по башке хрясь! Бандиты, знаешь, какие?») Старший похвастался, что уже знает, кто такие геи и может объяснить дяде, если тот еще не в курсе. Объяснил. И на всякий случай уточнил: не гей ли дядя? (Как раз накануне сыновья настойчиво потребовали объяснить им смысл этого слова, принесенного из детсада, и все еще были под впечатлением от нового знания, всячески ища ему применение.) – Слышь, мам, – тут же перегнулся к переднему сиденью Олежка. – Дядя не гей, у тебя есть шансы!

Наташка уже тоже поняла, что шансы у нее есть. Качественные дети, даже чужие, производят на некоторых мужчин стимулирующее впечатление, взбадривают их самцовое начало и пробуждают желание «заиметь таких же». Жизнь вообще устроена странно–щедро: работу предлагают тем, кто уже и так пашет; девки вешаются на тех парней, у которых и без них – гарем; ЖЖ–юзеры френдят тех, кто и без того уже тысячник; деньги идут к деньгам; дети – к детям. Все случилось не сразу, но очень естественно.

В ближайшие же дни Натка рекламировала Оганесяну «модную молодежную фишку» – стритрейсинг. Тогда это движение только входило в моду. Раф слушал с интересом. (Да, именно Раф, а не Рафаэль – мужчина внезапно возжелал, чтобы в компании к нему перестали обращаться по имени–отчеству и называли бы его запросто, на американский манер – Раф.) «Ночные гонки, крутые тачки, и все такие драйвовые–драйвовые.

Мне хватило один раз прокатиться с этими парнями, чтобы башню снесло. Адреналин прям из ушей попер!» – зыркала горящими глазами Натка. Оганесян был не против собственными легкими подышать тем же, чем дышит «племя младое незнакомое». И «деловое» объяснение их с Наткой выездам в ночные стрит–рейсерские поля тоже очень быстро нашлось:

Рафаэль как раз собрался развивать бизнес – к сериальному производству добавлялась кинокомпания, снимающая настоящее полнометражное кино. А в кинотеатры, как известно, ходят в основном те, кто еще не отпраздновал свою 35–ю весну. И если компания хочет им угодить, то вожак кинематографистов, конечно же, должен «быть в теме». То, что в его собственном офисе молодых тусуется, как бомжей на площади трех вокзалов, и их тоже вполне можно изучать, Раф и Натка как‑то благоразумно не замечали.

Словом, они начали ездить «в ночное». Он – выгуливать тачки и «проникаться духом», она – протоколировать умные мысли начальства и обращать внимание на отмеченные Им типажи.

44- летнему Рафу, впавшему в юность, страшно льстило, что в рейсерской среде он тут же стал авторитетом и гуру: гонял он действительно как отморозок. Для приличия в поездки иногда брали еще кого‑то со студии. Но этот «балласт» обычно быстро распихивали по чужим машинам – «наблюдать изнутри». Ночь, скорость, риск, экстрим очень способствуют сближению и по–ловому инстинкту. После заноса на повороте или экстренного торможения первая мысль: «Ого! Я же только что мог сдохнуть!