Дэн Уеллс - Фрагменты

— Мистер Мкеле сейчас занят, — сказал тот.

— Позволь мне задать тебе один вопрос, — произнес Гару, подступая ближе. В последнее мгновение он крутанулся вправо и поднял руку, будто на что-то указывая. Как только голова солдата повернулась в ту сторону, Гару впечатал колено в живот мужчины и левой рукой схватил винтовку, которая висела у охранника на плече.

Солдат, по-прежнему согнувшийся и слишком изумленный, чтобы вздохнуть, потянулся к своему оружию, но Гару резко развернул его и снова ударил коленом, на этот раз в лицо. Мужчина упал. Гару открыл дверь, толкнул вырубленного им охранника в комнату и вошел сам. Мкеле вскочил на ноги, но Гару уже плотно запер дверь.

— Никого не зовите, — сказал он. — Я здесь не для того, чтобы причинить вам вред.

— Только моей охране.

— Прошлой ночью я дезертировал, — сообщил Гару. — Не мог рисковать, что он поднимет тревогу. — Он аккуратно уложил мужчину в углу. — Просто дайте мне пять минут.

Кабинет Мкеле был полон бумаг. Не забит ими, будто мужчина просто не смог выбросить лишние, а просто полон. Документы выглядели прекрасно организованными. Это был человек, который не использовал свой кабинет в качестве склада или для вида, а долгие часы занимался здесь работой и изучением.

Мкеле сидел за столом, на котором была разложена карта Лонг-Айленда с отмеченными на ней местами атак Партиалов, контратак Армии и — не мог не заметить Гару — некоторых из его собственных предположительно тайных операций с Деларосой и ее бойцами. «Похоже, я вовсе не так хорошо умею хранить секреты, как думал. Возможно, он уже знает».

«Нет, — возразил сам себе Гару. — Если бы он знал, что Делароса планирует, то не выглядел бы столь спокойным».

— Ты явился с повинной, — произнес Мкеле.

— Если предпочтете думать об этом с такой точки зрения, — ответил Гару. — Я принес информацию, и, если часть этой информации плохо на мне отразится, я готов к последствиям.

— Должно быть, это очень важные сведения.

— Чем вы занимались раньше? — спросил Гару. — До Раскола?

Мкеле мгновение не отрывал от него глаз, будто решая, стоит ли отвечать, а затем указал на карту перед собой.

— Этим.

— Разведкой?

— Картографией, — ответил Мкеле и слегка улыбнулся. — Вследствие апокалипсиса мы вынуждены находить себе новые области занятий.

Гару кивнул.

— Вы знаете о Последнем флоте? Мне не известно, как он назывался на самом деле. Когда это произошло, мне было семь. Это тот флот, который отправился в Нью-йоркскую гавань и был бомбардирован Партиалами с неба. Его называют Последним потому, что это был наш последний шанс защититься от Партиалов и, когда его уничтожили, война закончилась.

— Я знаю об этом, — ответил Мкеле. Его лицо было спокойным — внимательным без признаков волнения. Гару продолжил:

— Вы знаете, почему Партиалы уничтожили флот?

— Это была война.

— Поэтому на него напали, — сказал Гару. — Но знаете ли вы, почему на него напали с такой невероятной мощью, что потопили каждый корабль и убили каждого моряка? Партиалы не поступали так ни в одной атаке или контратаке войны. В Армии от старших бойцов я тысячу раз слышал истории о том, что Партиалы, которые были гораздо более заинтересованы в прекращении военных действий и установлении оккупационного режима, внезапно решили уничтожить целый флот. Солдаты говорили, что это было неким посланием, что Партиалы таким образом говорили:

«Прекратите сопротивление сейчас, или мы заставим вас пожалеть об этом». Такое объяснение всегда казалось мне вполне логичным, поэтому я не задавал вопросов. Вчера я узнал правду.

— От кого?

— От Марисоль Деларосы, — ответил Гару. — Она стала просить о странном оборудовании, вещах, которые не вязались с ее методами, поэтому я проследил за ней.

— Что за оборудование?

— Снаряжение для подводного плавания, — сказал Гару. — Ацетиленовые горелки.

Предметы, надобность которых была непонятна, но они начали складываться в целостную картинку.

— Подводный сбор, — произнес Мкеле, кивая. — Как я понимаю, это означает, что она занимается изучением Последнего флота?

— Последний флот уничтожили не для того, чтобы передать послание, — сообщил Гару. — Он перевозил ядерную ракету.

Лицо Мкеле мгновенно напряглось, и Гару продолжил:

— Это было «окончательным решением» правительства США — взорвать ядерной бомбой штаб Партиалов в Уайт-Плейнс и прервать б о льшую часть их военных операций, даже ценой наиболее густо населенных областей страны.

Чтобы обойти системы ядерной защиты Партиалов, им нужно было подплыть как можно ближе. Миссия была самоубийством еще до того, как Партиалы осознали, что происходит. Один старик из группы Деларосы был до Раскола морским капелланом, и он начал говорить о таком же «окончательном решении». Отсюда Делароса почерпнула свою идею. Как только она начала задавать правильные вопросы, оказалось, что капеллан знает все без исключения.

Ракету везли на «Арли Бёрке» — эскадренном миноносце под названием «Салливанс». — Гару наклонился вперед. — Я пытался предупредить вас по рации, но мое подразделение стало на сторону Деларосы. Я не могу остановить ее в одиночку, поэтому как можно скорее пришел сюда.

Если ее операции ничего не помешает, к ночи боеголовка будет у нее.

Мкеле прошептал:

— Господи помилуй.

Сначала они увидели горы — огромные пики, возвышающиеся над равнинами Среднего Запада, будто стена на краю света. Даже летом вершины были белыми от снега.

Вскоре они достигли окраин города — предместья под названием Беннетт, выбеленного кислотными ливнями. Улицы здесь были в желтых серных пятнах, а коричневые растения — сухими и хрупкими. Мертвые равнины подкатывали к границе города, подобно океану отравленной травы, на карнизах и проводах не сидели птицы. Города, где Кира выросла, даже такие огромные, как Чикаго и Нью-Йорк, напоминали памятники на заросшем кладбище, отмечающие место гибели, но покрытые лозой и мхом — признаками новой жизни. Денвер же, напротив, казался мавзолеем, безжизненным и голым.

Путники разделили свое снаряжение между лошадьми. Кира вела Бобо, а Сэмм — Одджоба.

Без Афы на спине Одджоб казался угрюмым, и Кира подумала, что, возможно, даже диета животных, вынужденных есть консервированные овощи и овсянку быстрого приготовления, — что являлось единственной чистой пищей, которую можно было найти в токсичной пустоши, — начала брать свое. Если бы они потеряли Афу в Чикаго или отправили его одного обратно, то смогли бы еще тогда отпустить лошадей и избавить их от ужасов предпринятого путешествия, но отпустить их посреди ядовитых равнин было в высшей степени жестоко, и Кира не стала даже слушать об этом. Они потеряли Афу, но она спасет его лошадь, даже если это будет стоить ей жизни.