Александр Розов - Футуриф. Токсичная честность.

— Тогда, Елена, скажи мне сама, что произошло с моей семьей.

— Ничего, — ответила она, — с твоей семьей ничего не произошло, поскольку семьи у тебя просто не было. Ты надел кольцо на палец некой девчонке. Ты думал, что, выражаясь в терминах золотоискателей, застолбил ее на будущее. А затем, ты набрал кредитов, стал собственником домохозяйства, и полетел зарабатывать на возврат этих кредитов. Тебе казалось, что твоя жена, которая дома, это робот для ведения бытовой экономики.

— Нет, уж не так все-таки! — возразил датчанин.

Елена вздохнула, сказала несколько слов подошедшему официанту (она знала меню в «Логове Уленшпигеля» почти наизусть), и, еще раз вздохнув, ответила Олафу:

— Конечно, не совсем так. Ты раз в неделю сочинял жене письма, как ты ее любишь. В среднем на сто знаков, примерно как SMS…

— Но, — перебил Олаф, — она отвечала, что любит меня, и когда я приезжал в отпуск…

— …Три раза в год, — в свою очередь перебила Елена, — я помню, ты сам говорил. Твои военные отпуска были трижды в год по декаде. То, что с тобой произошло настолько типично, что в юридической практике есть сленговый термин «дело жены моряка». Я объясняю: умная практичная девушка выходит замуж за призрак, покупающий дом, и присылающий кучу денег. Раз в сто дней призрак материализуется, и хочет секса. Это забавно, ты не находишь? Вижу, ты не находишь. Ладно, идем дальше. Через пять лет призрак материализуется совсем, и тогда надо позвать экзорциста… Точнее, обычного адвоката по семейным делам, он скажет: «Абракадабра! Крибле, крабле, бумс, бля» — и призрак исчезнет, как утренний туман под лучами солнца — выражаясь поэтически.

Олаф Тюрборг несильно, но резко хлопнул ладонью по столу.

— Нет! Мы обошлись без адвоката. Я слишком себя уважаю, чтобы влипать в судебные дрязги, и публично дискутировать, кто с кем и как. Так что — тихий развод с разделом имущества по взаимному согласию. Я вывез свое барахло, и поступил в гражданскую полярную авиацию, в компанию «Arctum SBA». Авиа-отряд, работающий за полярным кругом, всегда испытывает дефицит летного состава. Там хорошо платят, а заполярная обстановка помогает отвлечься от прошлого.

— Ясно, — Елена Оффенбах улыбнулась, — я не зря говорила: ты, Олаф — рыцарь неба.

— При чем тут рыцарь? — проворчал он.

— Это понятно: ты не стал претендовать на половину домохозяйства, которая бы точно досталась тебе по судебному решению. Ты все отдал даме сердца, и поскакал вдаль по дороге доблести, с высоко поднятым копьем, и пустыми карманами.

— Ты считаешь это смешным? — чуть агрессивно спросил бывший пилот-миротворец.

— Я, — сказала Елена, — считаю это прекрасным, но негодным для буржуазного брака.

— Знаешь, что… — он задумался, формулируя мысль… — …Я понял, что ты сказала, но я абсолютно не согласен. Нельзя переводить отношения между мужчиной и женщиной в плоскость денег и адвокатских уловок.

— Знаешь, Олаф, ты своей филиппикой как раз подтвердил то, что я сказала. Ладно, не принимай это слишком всерьез. Лучше расскажи: как ты там, в полярной авиации?

Тут, очень кстати, официант притащил жратву, и два высоких стакана флип-коктейля «Ядерная зима» (фирменного, тематического: противоатомное бомбоубежище все же). Рассказы о буднях и праздниках датской полярной авиации, летающей по всему северу Атлантики — до крошечного гренландского островка Кофе-Клуб, всего в 400 милях от Северного полюса. Не то, чтобы пилот Олаф Тюрборг был талантливым рассказчиком. Просто, он хорошо знал тему, и умел четко и быстро передать словами главные детали обстановки. При достаточной фантазии, слушатель мог, как наяву представить себе те жутковатые ВПП на морских платформах или на ледяных равнинах, которые служили точками привязки для экспедиций геологов или для вахтенных команд нефтяников…

…К моменту, когда ужин подошел к точке чая и десерта, Олаф вдруг сообразил, что в течение последнего часа говорит, практически только он, а Елена лишь выражает свое восхищение короткими репликами. Это показалось ему не совсем правильным.

— Слушай, что мы все обо мне? Ты тоже расскажи что-нибудь.

— Что, например? — спросила Елена.

— Елена, выбери сама, ладно?

— Ладно, — откликнулась она, — вот, снова я побывала в Уганде. Ты же знаешь, Энтеббе — хороший международный аэропорт. Оттуда есть удобные стыковки на индо-океанское направление. Так вот, мне захотелось задержаться в Уганде, и съездить в Роукунгири.

— Что, правда? — переспросил Олаф.

— Да, правда, — тут Елена мечтательно улыбнулась, — меня встречал лично генерал Кисе Кифефе. Ты помнишь: теневая армия Кифефе, от которой мы, как считалось, охраняли алмазный рудник Нтунгамо, легально разрабатываемый концессией «Zairian-De-Brice».

— Ты встречалась с Кисе Кифефе?

— Да, а что? Согласно пакту национального согласия, он теперь глава «Партии Тутси» в парламенте и, кстати, именно Кисе Кифефе контролирует рудник Нтунгамо.

Олаф Тюрборг вздохнул и пожал плечами.

— Политика…

— Коррупция, — ответила Елена Оффенбах, — знаешь, ведь Кифефе всегда контролировал Нтунгамо, и когда мы там были — тоже. А тот международный договор правительства о концессии «Zairian-De-Brice» был нужен просто, чтобы получить деньги по программе страхования политических рисков. А мы там торчали, как клоуны в голубых касках.

— Ты не шутишь? — спросил датчанин.

— Я не шучу. А вот генерал Кисе шутил и очень смеялся, объясняя мне, как все было на самом деле. Он сказал: «Мы сделали хороший бизнес, больше, чем на самих алмазах, и несправедливо, что ребята в голубых касках ничего из этого не получили. У-у!».

Это «у-у» Елена произнесла очень артистично, на манер настоящих банту. Олаф снова пожал плечами и заметил:

— Это было бы запредельное безобразие. Ты что, поверила генералу Кисе Кифефе?

— Конечно, нет. Я просто посмеялась вместе с ним, а потом залезла в Интернет и нашла протоколы слушаний в Европарламенте по вопросу стабилизационного кредита, почти беспроцентного, для страховой группы «Insafin», оказавшейся на грани банкротства по причине дестабилизации политической обстановки в зоне Конго — Уганда — Руанда. Не соврал, выходит, генерал Кисе Кифефе. Вот для чего мы там торчали, и попадали под обстрелы каких-то неопознанных бандитов, и вот для чего у нас дома опять повысили акцизы на бензин. Эти-то денежки и пошли через бюджет туда. Такая вот история, сэр рыцарь. Ладно, не надо хмуриться. Лучше угадай: что я еще видела в Роукунгири?

— М-м… Как-то ничего не приходит в голову… И что же?

— Я видела грунтовую ВПП на краю леса Бвинди. Оттуда снова, как было до конфликта, летают местные фанеропланы, катают туристов в национальный парк. Я зашла в домик дядьки с именем из дюжины слогов, которого все называют просто Джо. Он, правда, не вспомнил меня — много всяких таких ходит. Джо налил мне кувшин фруктового вина, и конечно, не нашел сдачи. Я помнила эту его манеру, так что специально дала бумажку пятьсот евро. По-моему, его развеселило, что белые стали еще большими идиотами.