Сергей Ересько - Казус бессмертия

Полная луна светила хорошо. Шрабер подкрался к маленькому сарайчику, где хранился садовый инвентарь. Он взял там лопату и прошел к цветнику. Выкопав куст пионов, он углубил яму, и спустя несколько минут уже держал в руках небольшую цинковую коробку. Открыв ее, он достал оттуда парагвайский паспорт на имя Педро Гонсалеса и несколько пачек денежных купюр. Рассовав все это по карманам, Пауль вышел на улицу и направился к пыльному «Фольксвагену».

Одна из дверей автомобиля была немного приоткрыта. Заглянув в салон, Шрабер обнаружил там такие же, как и в доме, следы варварского обыска. Быстро прибрав разбросанные документы и вещи, он уселся в зачем-то разрезанное ножом сидение, завел двигатель, и выехал на проезжую часть.

Машине было уже восемь лет. Пауль пользовался ей редко, и поэтому состояние Фольксвагена было довольно приличным, если не считать толстого слоя пыли, покрывавшего не только кузов снаружи, но и каждую деталь отделки салона внутри. Шрабер купил этот автомобиль тогда, когда бензин был относительно недорог, и его хватало всем. Но потом цены на нефть поднялись, и правительство приняло решение ввести в действие программу переоборудования автомобилей для потребления спирта в виде горючего, благо тростниковый сахар стоил дешево. Пауль плевать хотел на программы правительства, а потому до сих пор заправлялся безумно дорогим бензином, так как садился за руль не чаще одного раза в месяц, и вообще – мог себе такое позволить по финансовым соображениям. Теперь ему предстояло проехать довольно приличное расстояние до границы с Парагваем, и он был рад тому, что двигатель работает на бензине. Динамика есть динамика, если кто понимает разницу в бензине и спирте для хорошей работы двигателя. Вот только пришлось заправиться здесь, так как датчик показывал, что горючего осталось всего на сто километров.

На заправочной станции, при выезде из города, Шрабер заплатил за полный бак и, пока заливали бензин, он вспоминал Альфредо Стресснера, который по сути своей являлся реальным хозяином Парагвая (если не считать Соединенных Штатов, оказывающих ему поддержку, в том числе и материальную). Был диктатор наполовину немцем, наполовину испанцем. Бежавшие из Германии соратники Гитлера чувствовали себя в этой стране достаточно хорошо. Нацисты жили в ней на законных основаниях и даже не меняли фамилий, что являлось необходимостью в Аргентине, где агенты израильского «Моссада» шныряли, как коты вокруг помойки. Но зато уровень жизни населения в Парагвае был существенно ниже уровня жизни в любой другой стране Южной Америки. Государство это являлось откровенно нищим. Наркотиками там не торговал только ленивый, а контрабандой не занимался разве что идиот…

Заправив машину, Шрабер поехал к выезду на дорогу. Навстречу ему медленно двигался большой белый «Форд», только что показавшийся на станции. Низко урчащий мощный мотор как бы говорил всем, что его владельцу нет никакого дела до желающих использовать спирт в роли горючего. А так же его не интересуют никакие нацисты, диктаторы и прочая политическая шелуха. В салоне громко играла музыка.

Поравнявшись с ним, Шрабер повернул голову влево и в окне встречного автомобиля с ужасом для себя увидел довольное и улыбающееся лицо Макса Ковальски. Они встретились взглядами, и журналистские глаза моментально вылезли из орбит, а застывшая на лице улыбка превратилась в непонятную кислую гримасу. В следующую секунду раздался визг тормозов и Ковальски врезался носом в руль своей машины. Сердце Пауля чуть не выпрыгнуло из груди. Он резко выехал на дорогу и вдавил в пол педаль акселератора. «Фольксваген», вильнув, принялся наращивать скорость.

Ковальски, проклиная себя за то, что не пристегнулся ремнем безопасности, вытащил из кармана платок и приложил его к носу, из которого текла кровь. Одновременно с этим другой рукой он переключил передачу, схватился за руль и, сдав назад, развернул машину. Манипулируя все той же рукой, он включил передачу и надавил на педаль газа. Мощный мотор взревел сотнями лошадиных сил, и автомобиль журналиста пулей понесся вдогонку за Фольксвагеном. В голове у Ковальски все помутилось от ярости. Им было доложено руководству об успешно выполненной операции. Его поблагодарили за хорошо сделанную работу. Он чувствовал себя счастливым от того, что очередной убийца его соплеменников наказан. Наказан им лично! Он гордился собой! Он думал, что его отец, принимавший участие в уничтожении Герберта Цукурса, также будет им гордиться… Макс, ругаясь черными словами и проклиная себя за недобросовестно сделанную работу, несся на бешеной скорости, одной рукой зажимая платком разбитый нос, другой вращая руль.

Шрабер ехал очень быстро, но пучок света сзади неотвратимо приближался. Дорога петляла среди полей. Пауль не был автогонщиком и поэтому притормаживал на поворотах, теряя так нужную сейчас скорость. Он понял, что совершил ошибку. Надо было возвращаться в город. Не станет же еврей убивать его на освещенной улице? Но было уже поздно. Ковальски не обращал внимания на реальную опасность перевернуться на очередном повороте. Душа его пела переполнявшей ее ненавистью, которая напрочь задавила чувство самосохранения, опустила его куда-то вниз, ниже пяток, и заставила замереть. Наконец, перестала течь кровь из носа, и он поехал еще быстрее. Макс догнал Шрабера. Пользуясь мощностью мотора своего тяжелого автомобильного чудовища, журналист на одном из поворотов рывком вынес его на встречную полосу и, поравнявшись с более легким «Фольксвагеном», резко дернул руль вправо. От жесткого соприкосновения машина Пауля просто слетела с дороги и, кувыркаясь, покатилась по полю, как яблоко, выпавшее из дырявой сумки.

Ковальски остановил свою машину, выпрыгнул из-за руля и понесся по траве к «Фольксвагену». Оружия у него с собой не было, но это его не смутило. Подбежав к поврежденной машине, Макс в свете полной луны увидел, что она стоит на колесах. Вид ее был ужасен. Все части кузова были смяты, а стекла разбились и высыпались. Из левого переднего окна свешивалась неестественно вывернутая окровавленная голова Шрабера. Тело оставалось внутри и не вылетело из машины только потому, что было пристегнуто ремнем безопасности. Ковальски обошел машину и заметил струйку бензина, хлеставшую из бака. Наученный горьким утренним опытом, он решил отнестись к делу с наибольшей ответственностью. Поэтому в первую очередь его сильные руки схватили свисавшую голову Пауля и довернули ее. Раздался хруст шейных позвонков, и голова оказалась вывернута на сто восемьдесят градусов. Макс убрал руки.

Отойдя на несколько метров от машины, он достал из кармана железную бензиновую зажигалку, провернул колесо, и бросил ее горящей в лужицу топлива, образовавшуюся на земле. Огонь вспыхнул сразу. Журналист бросился бежать к дороге. Будучи уже на безопасном расстоянии, он почувствовал ударившую в спину воздушную волну. Через долю секунды долетел звук взрыва, и поле осветилось красными сполохами. Ковальски остановился и обернулся назад. На месте «Фольксвагена» бушевал фонтан пламени. Макс сложил руки рупором и крикнул в него: