В. Галечьян - Четвертый Рим

— Что вам надо от меня? Вы же прекрасно знаете, что я не убивал. А за других я отвечать не буду. Идите к тем, кто у меня был, и с ними качайте права.

— С ними будет другой разговор, — улыбнулся студент. — Ты им погоди завидовать.

В это время из калитки вынырнули две тени. Это был Эол и его гигант-товарищ в черной рубашке.

— Ну как, — спросил Эол у студента в серой форме, — выпотрошили козла?

— Да нет, малый упорный. Никого не назвал. Уж мы его и мытьем и катаньем.

— Нет, честно? — удивился Эол и раскрыв объятия двинулся к Луцию.

Тот посмотрел на него, как бы не узнавая, потом, изогнувшись, поднял с земли тяжелое полено и перепоясал им Эола.

— Проверки учиняешь, — спросил он бледнея. — Сначала подставляешь под мокруху, а потом заставляешь своих шестерок из меня показания выкачивать. Пошел ты знаешь куда. Дай пройти, а то голову размозжу.

— Молодец! — восхищенно воззрился на него староста, жестом удерживая своего друга, который уже изготовился прыгнуть на Луция. — Да ладно, ладно, не скворчи, как подгоревший кусок сала. Проверку тебе не я указал учинить. Что касается Шивы, то он же бессмертен. Что ему какой-то нож. Хоть и запущенный сильной рукой, так ведь только в бренное тело. Так что ты о нем не думай, а лучше вообще забудь.

— Забудешь тут, когда дебилы на каждом этаже концерты устраивают. За головой они моей охотятся. Случись, кто им настучит в каком номере их главного бога ухайдокали.

— Наверно твоя мать совокуплялась с ослом, — задумчиво сказал чернорубашечник. — Иначе невозможно объяснить, отчего ты родился столь упрямым. Тебе человеческим языком растолковали, чтобы ты обо всем забыл.

— Да подожди, — сказал Эол с досадой, с ним не так надо разговаривать, — и продолжил серьезно. — Ты прекрасно знаешь, что в лицее, как во всякой порядочной демократической организации, около десятка главных партий. Конечно, больше всего дебилов, они на лучшем счету, потому что не критичны. И сплоченнее тоже по этой причине. Потом есть посткоммунисты — даниил-андреевцы — те за всемирную федерацию независимых стран; есть монархисты, есть и лига демократических реформ.

Но этот Шива был не такой как все. Черт с ним, что он четверорукий, к нам поступал абитуриент из Уфы с двумя головами. И поступил бы, если бы ему на улице не сшибли одну из голов. Просто этот Шива своих буквально гипнотизировал. По его приказу они бы родную мать зарезали и съели. Вышвырнуть из лицея его было нельзя. У нас же контракт с американцами, по которому на каждом курсе обязаны определенный процент дебилов обучать. Похоже, американцы, прежде чем учинять помощь, хотят убедиться, что наш уровень обучения только для дебилов и годится. Вот сам и рассуди, что остается делать в такой ситуации честным людям, которые болеют за честь своего лицея. Спокойно смотреть, как к дебилам присоединяется все больше и больше студентов? Согласись, что Шива просто сам напросился.

— Да я то здесь при чем? — устало спросил Луций, но ответа не дождался.

Из узкого прохода в поленнице молча вышли люди со свечками в руках, босые, завернутые поверх рубах и свитеров в белые простыни. Несколько десятков дебилов взяли Эола и его друзей в тесное кольцо. Из плотного строя вышел Саша-морда, проковылял на кривых ногах в центр площадки, открыл пасть.

— Вот мы вас и нашли, — сказал он просто. — Тестик, душка, иди ко мне.

Чуть подволакивая ногу, Тесций отлепился от маскировавшей его стены и пошел мимо Эола и его друзей. Когда он поровнялся с Луцием, торжествующая улыбка озарила его.

— За каждый мой волосок, — прошептал он, приглаживая голову, — за каждый…

— Скажи, Тестик, ты ведь все видел собственными глазами, — вкрадчиво спросил Саша, цепляясь за него жилистыми ручищами и принуждая сесть рядом с собой на жесткие поленья из рассыпанного штабеля.

Тесций только кивнул, отчего Саша расплылся уже в совсем сладчайшей улыбке:

— Вот эти двое? — быстро спросил он, указывая на Эола и его друга. — А третий щенок, прикрыватель? Ну что скажешь, Эольчик, правду он говорит? Или, может, врет по злобе? Только ножичек-то не соврет, ножичек-то именной, дембельный.

Эол шагнул к Саше, протянул не глядя руку, Саша вложил ему рукоять в ладонь. Эол поднял нож к глазам, рассматривая в затененном дворе надпись на рукояти.

— Такой нож есть у каждого студиуса, — наконец сказал он. — Ты что мне хочешь предъявить, друг мой? Я вижу, ты не веришь в Шиву?

— Что ж, давай затеем богословский диспут, — язвительно усмехнулся Саша, не поднимаясь с земли и поглядывая на Эола вертикально вверх. — Поговорим о том, откуда явился наш божественный Шива, чему он нас учил…

— Не об этом, — ответил Эол, приседая на корточки и с тончайшей улыбкой кладя руки на плечи Саше.

Молчаливая толпа дебилов все плотнее окружало их. Огоньки в их руках слабо колыхались, высвечивая тронутые идиотизмом угрожающие лица.

— Давай лучше поговорим куда ушел Шива. Сдается мне, что ты в него не веришь.

Саша вскочил. Мгновение казалось, что он бросится на Эола, но дебил удержался. Он снова медленно присел на поленья и замолчал.

— Если ты веришь в божественную сущность Шивы, — невозмутимо рассуждал Эол, — ты бы понимал, что Бога невозможно убить. Что Бог сам выбирает, каким путем ему изменить свое земное пребывание, и если в самом деле Бог выбрал руку, которая изменила его существование, то значит он этого хотел.

— Как ты сказал? — жадно спросил Саша. Лицо его показывало напряженную работу мысли. — Можно ли убить Бога? Друзья мои! — ликующе закричал он, вскакивая на ноги. — Снимите траурные накидки. Наш бог Шива жив! Он только перешел в другое измерение. То-то мне казалось странным, неужели, думал я, смертный смог убить нашего Шиву. Но жертва, — спросил он, требовательно обводя взглядом полукруг, — нашему богу нужна очистительная жертва!

— Был бы нож, — сказал Эол, как бы между прочим, — а жертва всегда найдется.

— Кто? — спросил Саша, переводя требовательный взгляд с одного студиуса на другого. — Кого ты мне отдашь?

— Ты уже выбрал, — усмехнулся Эол. Он протянул руку и коснулся лба сидящего на земле Тесция. — Сначала он предал Луция, потом меня тебе. Чья следующая очередь?

— Ах нет, — закричал Тесций, — вы это не сделаете. Директор расправится с вами. Директор любит меня. Он подарил мне цветок.

— Мы подарим тебе другой цветок, — утешил его Эол.

— А впрочем, зачем тебе цветок. По-моему, тебе нужнее саван, — и, сдернув с плеч ближайшего дебила белое покрывало, он небрежно набросил его на вопящего Тесция.

Тотчас двое из шайки дебилов ухватили Тесция за руки и прислонили спиной к поленнице. Саша, держа нож на раскрытой ладони острием к себе, приблизился к Тесцию, который извивался и кричал, но не мог вырваться из крепко держащих его рук.