В. Галечьян - Четвертый Рим

В мгновение все головы вскинулись вверх и повернулись к восточной стене, но ничего не произошло. Взгляды буквально ощупывали таинственное место, не находя перемен. И тут возникло невозможное в темноте черное пятно и раздался голос, который шел не сверху, а откуда-то совсем рядом.

Всеобщее недоумение рассеял веселый смех отца Климента, радостно смотрящего на заговорившего чужими словами мальчика.

Первым прореагировал на чудесное явление китаец Ван.

— Вот то одно, приобретя которое, небо становится чистым, земля — спокойной, духи — прозорливыми, долина — наполненной, все предметы рождаются, а правители и государь становятся нравственно чистыми! — выпалив тираду, китаец с победоносным видом сел на корточки. Он осторожно поискал взглядом отца Климента, но тот, занятый мальчиком, не обратил на Вана внимания.

Произнеся без запинки весь вложенный в него высшей силой текст, мальчик качнулся и медленно повалился вперед. Стоявший рядом отец Климент успел подхватить падающего ребенка и поднял его на руки, ища куда бы пристроить. Услужливые прихожане бросились на помощь, расчищая и подготавливая место. Мальчика положили на набросанную прямо на пол ветошь. Худенький и измученный, он лежал на спине с закрытыми глазами и сложенными на груди руками, его слабое дыхание было совсем не заметно. Отец Климент перекрестил мальчика и поднялся с колен. Женщины ласково отстранили священника и, хлопоча вокруг ребенка, смачивали ему голову дождевой водой, щупали пульс.

Одна из прихожанок, сбросив товаркам на руки перешитое из шинели пальтишко и оставшись в темном свитере и длинной юбке, внезапно пустилась в пляс, остановив свой выбор отчего-то на «цыганочке». Зажигательный танец не взбодрил прихожан, лишь некоторые из них сдержанно хлопали в ладоши. Большинство же опасливо посматривало по сторонам и друг на друга, не решаясь поднимать взгляд на восточную стену.

Возмущенный самоуправством Предвечного, появившегося на святом месте Будды, бурят, не желая принимать никакого участия в противоестественном действе, демонстративно отвернулся от мальчика к западной стене церквушки. Меряя шагами зал, отец Климент иногда наталкивался на него. Священник, шепча что-то себе под нос или задумчиво потирая лицо, поглядывал на суматоху вокруг мальчика, но не вмешивался ни словом, ни делом. Видно было, что он готовился к продолжению контакта с Предвечным.

Восторженно встретивший явление Вездесущего китаец додумался подглядеть реакцию бурята и, поняв безразличие того, решил, не раскрывать более собственных чувств и полностью погрузился в изучение собственного стеклышка. Впрочем, у него было сильное желание потанцевать, но он не успевал, ибо танцовщица уже шла на место, и Ван решил на всякий случай хорошенько запомнить ее.

Отец Климент горестно смотрел на членов своей многорелигиозной общины, не пожелавших принять величайшее таинство в истории Земли. Глубоко, истинно верующие не могли они подняться над собственной религией, и радостно приветствовали привычных богов. Многое мог он сказать, но не ведал путей разрушения одной истинной веры ради другой, пусть и более высокой, но далекой от нужд и страданий человека.

Из тысячи людей едва ли один стремится к совершенству, из стремящихся едва ли один решится познать сущность, — перефразировал священник высказывание Кришны, пребывавшего на земле пять тысяч лет назад. Его последователи давно уже заполнили Россию, и отец Климент частенько поражался, как это ни один из них не забрел в его общину.

Сострадающие мальчику прихожане вновь пели псалмы, обступив его словно Господа. Отдавая дань их безграничной любви и участию, отец Климент вспомнил Иисуса, который даже своим апостолам говорил: «Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить». Вроде бы Христос еще целых одиннадцать лет посещал своих апостолов после смерти, наставляя и поучая их. Отец Климент также учил своих прихожан мистически, но сейчас у него не было причин для радости.

Чувствуя приближение нового явления Предвечного, священник решил восстановить потерянную энергию. Он принял позу лотоса, закрыл глаза, соединил пальцы рук, затворяя каналы энергии в теле, и принялся медитировать. Испытывая некоторое неудобство, священник, не меняя позы, слегка приподнялся и завис над полом. Подобные упражнения были не в диковинку Клименту. Взращенный убежденным атеистом, в молодости он увлекался йогой, а, посчитав христианство естественным продолжением верований Востока, в среднем возрасте стал последователем Христа. Прихожане понемногу стали перемещаться к своему пастырю, привлеченные привычной, но все-таки каждый раз поражающей картиной энергетической мощи человека. Нахождение рядом со священником в такие моменты укрепляло их.