Катерина Кюне - Пожизненный найм

***

Незадолго до очередного дня архитектора Лия Галаган получила самую престижную и денежную отраслевую российскую награду – премию имени Алексея Гутнова – за проект здания Управления спецпрограмм президента.

В клуб-кафе «Архитектор», где традиционно отмечали профессиональный праздник, Лия приехала с опозданием. С тех пор, как она познакомилась здесь с Андреем, прошло ровно два года. Институтские приятели собрались все те же, и пиво пили всё такое же, и разговоры были всё о том же – только о детях и семьях чуть больше – но Лия больше не чувствовала себя в их компании как в своей тарелке. Может, бывшие сокурсники теперь смотрели на нее как-то иначе, а может, в ней самой что-то изменилось. Возможно, незаметно для себя самой она стала вести себя более высокомерно и чванно. Но главная причина охлаждения была в том, что она больше не могла разговаривать со своими приятелями откровенно. Ведь не станешь им рассказывать, почему на самом деле тебе дали национальную премию, которая вообще-то по уставу присуждается за разработку проектов по реализации Генерального плана Москвы, «внесших значительный вклад в решение градостроительных проблем столицы»… И Лия не могла больше быть сама собой, она надевала маску, тесную и не очень удобную, но зато помогающую ей темнить и отстраняться, а бывшие сокурсники, пристально за ней следящие, принимали ее странное поведение за симптомы тяжелой звездной болезни. А потом они может рационально и не понимали, но подсознательно чувствовали, что разговаривают не с настоящей Лией, а с плотной непроницаемой маской, с экзоскелетом, сквозь который не могла прорваться живая, естественная реакция. И эта холодность и искусственность отпугивала и отталкивала их.

Домой Лия ушла рано и потом еще долго монотонно как маятник скользила над водой на подвесных качелях и пила вино. Неожиданно ее сердце сгребла в охапку тоска. Это та, прежняя, изначальная, настоящая Лия всколыхнулась в Лие новой, робко взбунтовалась, изнутри стуча кулочками по раковине. Лию жгло острое желание почувствовать что-то потерянное, уже невозможное, ушедшее даже не в прошлое, а в какую-то другую альтернативную реальность. Ей вспоминалась та необыкновенная светлая легкость, с которой она вернулась со Дня архитектора два года назад. Предчувствие счастья. Ощущение, что впереди, совсем близко, только руку протяни – ее ждут какие-то важные события, открытия и достижения. И вот достижения действительно появились, а счастье так же как светлая легкость, приятная, даже когда она с грустным оттенком – улетучились. Она невольно перенеслась в тот день, когда впервые ждала Андрея в гости, снова услышала его голос, вспомнила взгляд и прикосновения. Но глупо думать об этом – ведь все это было обманом, пусть прекрасным, но обманом. К трем часам ночи она уже порядком опьянела, и пришла к финальному выводу, что это Андрей во всем виноват. Он ее влюбил в себя, а потом бросил совершенно одну. А она всего лишь слабая девушка.

И уже лежа в постели, в полусне, она подумала, что пора бы переоборудовать квартиру. Сколько можно – всё вода да вода и качели как в детском саду. Надоело. Да и показывать все это стало некому. На её новых знакомых, которые, кажется, из какого-то другого теста, на них эти штучки не производят большого впечатления.

***

Когда Софья узнала, кто такой на самом деле её новый знакомый, ей показалось, что она случайно проглотила ледяной комок страха, сначала у неё перехватило дыхание, а потом он всё-таки проскользнул в желудок и теперь отдавался во всем теле холодными спазмами. И тут же она почувствовала облегчение, почти радость: «Слава Богу, что я не успела ничего рассказать ему о Партии Магов!». В самом деле, она уже настолько увлеклась Никитой, и, как ей казалось, настолько хорошо его узнала, что разгони он последнюю туманность недомолвок, сообщи, например, что он работает редактором в маленьком институтском издательстве, а Софью увидел на каком-нибудь мероприятии и решил познакомиться с ней таким вот хитрым способом, придумав байку о диссертации, она прониклась бы к нему абсолютным доверием.

И мгновенно её накрыло новой волной: а точно ли она ничего не рассказала?! Пока она смотрела на Никиту, как на влюбленного в неё сотрудника института, она не соблюдала особых предосторожностей. Но следователь – это совершенно другое дело. Он мог подмечать в её рассказах какие-то мелочи, оговорки, детали. Когда он задавал ей уточняющие вопросы, и она думала, что причиной тому любопытство или подлинный к ней, к Софье, интерес, вполне возможно он просто выведывал у неё дополнительные подробности. Наконец, она не знает, что ему известно, вполне возможно, что наложив мозаику новых подробностей на уже имеющиеся факты, он понял о Партии что-то, чего не понимал раньше. Может быть, из-за её невнимательности, наивной доверчивости кому-то из ребят теперь угрожает опасность. Но зачем обманывать себя, нужно называть вещи своими именами – невнимательность тут ни при чем, просто половые гормоны ударили ей в голову. И в этой её сексуальной истоме ей некогда было заботиться о безопасности. То есть, люди могут оказаться в тюрьме из-за того, что Софье захотелось потрахаться!

Конечно, её самоуничижение было преувеличенным. К тому же, внимательно восстанавливая всю цепочку событий, прокручивая в голове все их разговоры, каждую свою фразу и каждый Никитин вопрос, она пришла к выводу, что ничего поистине крамольного она не выдала. Однажды только она сказала ему по телефону, что они не могут встретиться так рано, потому что ей нужно обязательно сегодня успеть доделать куклу. Кукла была для малефиков, но ведь она делала кукол и для своего магазинчика, а иногда и на заказ, что тут можно было заподозрить? Ещё она однажды упомянула, имея в виду Борю, некоего знакомого, который не только телевизор не смотрит и юникомом не пользуется, но даже книги до сих пор читает только бумажные! И Никита не стал уточнять у неё, что это за знакомый, он только недоуменно пожал плечами: «Но ведь это же дико дорого и кучу места занимает! Да и не гигиенично держать сколько пыли в квартире, ведь там заводятся микроорганизмы!». И потом, подумала Софья, когда способность рационально мыслить вернулась к ней окончательно, если Никита был подослан к ней, чтобы вытянуть из неё информацию или каким-либо образом внедриться в Партию Магов, то зачем же он раскрыл себя, причем раскрыл ещё ничего толком не узнав и не добившись? Скорее, это не он, а она повела себя подозрительно, когда так бурно отреагировала на его признание. Но, с другой стороны, может быть она просто женщина-истеричка, мало что ли таких? Две недели скрывала, а тут вдруг прорвало…