Татьяна Вильданова - Парадокс параллельных прямых. Книга первая

«Однако!..» – Доре невольно задержал взгляд на белом пятне, мелькавшем в глубине плаща.

Девушка долезла до козырька крыши и оглянулась.

«Дурак я! – пойманный с поличным, он поспешно перевел глаза на ступеньки и фыркнул, – нашел время»!

Теперь надо было лезть самому.

Доре примерился, подпрыгнул, схватился за перекладину, подтянулся и полез, стараясь не поднимать глаза выше той ступеньки, за которую в данный момент хватались его руки.

К тому времени, когда он добрался до водостока, девушка уже успела выбраться на крышу и теперь стояла на коленях рядом с лестницей. Жан выполз следом, встал, отряхнулся, схватил её за руку и поднял, разворачивая лицом к себе.

– Пошли.

Она молча зашагала рядом.

Плоская крыша казалась бесконечной. Следующая примыкала к ней вплотную. И следующая.

В конце ряда им пришлось встать на четвереньки и переползти по довольно узкой арке над въездными воротами, а в конце следующего порядка домов перепрыгнуть через узкий провал между домами.

Отсюда казалось, что уровень крыш практически не меняется, разве только иногда вспучивается над стеклянными окнами модерновых мансард. На самом же деле, улицы давно уже провалились куда-то вниз настолько глубоко, что даже посаженные вдоль тротуаров деревья казались отсюда растрепанными огненно-золотыми метлами, воткнутыми в землю нерадивыми дворниками. Двухэтажные домики постепенно сменились многоквартирными пчелиными ульями, по самые крыши набитыми людьми.

Старый квартал разворачивался бесконечной, обманчиво монолитной панорамой разнокалиберных крыш, загроможденных хаосом печных и вентиляционных труб, чердаков, ящиков с увядающими цветами, сохнущим на веревках бельем, детскими колясками, велосипедами, ручными тележками, корытами и прочим старым хламом. Над всем этим великолепием трепетала сложная паутина телефонных и электрических проводов.

«Двадцать лет прошло, а тут ничего не изменилось, – наткнувшись на завешанный простынями участок, с неожиданной для себя тоской подумал Доре, – сколько помню, здесь всегда сушились простыни»…

Вдруг нестерпимо захотелось открыть дверь чердака, спуститься вниз по лестнице, заглянуть на кухню, где возможно именно в данную минуту мамаша Бешо варит для кого-то из постояльцев своего крохотного отельчика кофе.

«Когда выберусь, – отворачиваясь от двери, сам себе пообещал Доре, – обязательно зайду. А то даже комнату сниму. Жить-то мне теперь всё равно будет негде».

За отелем пришлось залезть на этаж выше и пробираться по узкой дорожке между кирпичным ограждением и крутым скатом кровли.

Девушка продолжала молча шагать сзади, но, зацепившись ботинком за выступ, качнулась и испуганно вскрикнула. Доре автоматически обернулся, рванул её к себе, сгреб в охапку и прижал, только сейчас заметив, как побледнело её лицо.

«Устала? Ещё бы!»

Незаметно, стараясь не привлекать её внимания, перехватил руки, тем самым давая ей возможность опереться на него локтями.

– Уже недалеко. Скоро можно будет спуститься, – Доре осторожно ослабил хватку, держа её теперь так близко к себе, что почти касался губами волос, – красиво здесь, правда?

Девушка изумленно подняла глаза, наткнулась на его улыбку, закусила губу и попыталась отвернуться.

– Никогда ещё не приглашал девушек прогуляться по крышам. Может быть, стоит попробовать, а?

– Ага, – она энергично кивнула головой и снова вскинула на него глаза, – лучше всего в полнолуние, в марте.

– Отлично! – весело фыркнул мужчина, – в таком случае, приглашаю…

– Спасибо, – девушка резко высвободилась и чуть ли не до самых бровей натянула на лоб беретик, – пошли.

– Пошли, – поворачиваясь спиной, он крепко взял её за руку, – не вырывайся. Здесь довольно неудобный участок.

– Хорошо.

В конце квартала дома стали понижаться, образуя своего рода гигантскую лестницу, некоторые пролеты которой были превращены в террасы и огорожены перилами. Теперь, перебираясь с одной крыши на другую, им приходилось либо сползать на животе, либо перелезать через перила и прыгать. Некоторые уступы оставались глухими, в других пробили окна, большей частью закрытые деревянными ставнями.

Жан легко спрыгнул на очередную крышу, выпрямился и протянул руки.

– Давай.

Девушка перелезла через перила, примерилась и прыгнула следом.

– Оп-ля! – Жан на лету подхватил её и, не торопясь опускать на землю, поинтересовался, – давно хочу тебя спросить. Ты, случайно, не из цирка?

– Нет.

– Любопытно… ты хорошо стреляешь, не боишься высоты, разгуливаешь по городу с пистолетом и вступаешь в перестрелки с солдатами. У тебя что, хобби такое, отбивать у конвоя арестованных?

– Я никого не отбивала. От патруля вы сбежали сами. Она попыталась незаметно дотянуться до земли ногами.

– Согласен, – не стал спорить Доре, – точнее, я собирался сбежать. Думаю, что мне даже удалось бы это сделать.

– Да. Возможно…

Внезапно что-то отвлекло её. Что-то неприятное, липкое, как… как…

Девушка скосила глаза и попыталась рассмотреть, что делается за плотными шторами, закрывающими окна ближайшей мансарды.

– Где ты живешь?

– Там, – не вдаваясь в подробности, девушка дернула подбородком вправо.

«Скажите пожалуйста, – прикинув, какие кварталы там находятся, Доре удивленно вскинул брови, – всего-то на всего!»

– Любопытно. И что же привело тебя к «Сеюшу»?

Вместо ответа она демонстративно отвернулась и уткнула взгляд в стену.

«Ах, пардон, – расценив её поведение, как пренебрежение, Доре оскорблено сжал губы, – мы такие благородные, что с кем попало, не разговариваем! Ну, это мы ещё посмотрим».

– Тебе не кажется, – привлекая её внимание, мужчина слегка сжал руки, – что нам не мешало бы познакомиться?

– Нет.

Она прижала к бокам локти и выскользнула из его объятий так стремительно, что звонко стукнулась подошвами о цемент.

«Ах, так?! Прекрасно! – теперь уже действительно разозлившись, он хмыкнул и резким взмахом головы отбросил назад упавшую на лоб прядь волос, – скажите, пожалуйста, из Шестнадцатого округа она!.. Да хоть из королевской фамилии!.. Считаешь ниже своего достоинства разговаривать, так нечего по Монмартру шляться!..Сидела бы в своем Шестнадцатом да шоколад ела… Кривляка»!

– Как знаешь, – чувствуя, что закипает, Доре распахнул плащ и сунул руки в карманы.

«Подумаешь, цаца! – с огромным трудом сдерживая своё раздражение, он смял в кулаках ткань подкладки, – сама из себя ничего не представляет, а туда же!.. Либо папаша – банкир, либо любовник».

– Здесь можно спуститься, – заставляя себя успокоиться, он отвернулся, глубоко вдохнул и медленно выдохнул через стиснутые зубы воздух, – надеюсь, оцепление мы уже миновали.