Юлий Буркин - Всё будет хорошо

— Марьяна!

— …существенная преграда моей актерской карьере, — выкрутилась Маська.

Эльвира Эдгаровна похлопала внучку по руке.

— Гони природу в дверь — она влетит в окно, — ласково обронила она, — Лешка Мерединский — дурак. Он еще тебе будет на бенефисе шубу подавать и «кушать подано» говорить. Порасспрошу про него у Игната Палыча, посмотрим, что за звезда.

— Не надо, — отмахнулась Маська. Не глядя на бабушку встала из-за стола, скрылась за дверцей холодильника.

— Я, наверное, больше не стану пробовать, — донеслось из-за дверцы.

— Мась, — от неожиданности Эльвира Эдгаровна впервые в жизни не нашлась, что сказать, — Ты, значит…

— На биолога пойду, — подтвердила Маська, сурово сверля взглядом столешницу, — Результаты повесили. Я в списке третья. С шефиней папиной столкнулась, так она со мной полчаса трещала в холле, перспективы научные расписывала.

— Светлана Семеновна? — переспросила бабушка.

— А я думала, Сергеевна, — и не подумала смутиться Марьянка, — хорошо, что я ее на «вы» называла, а не по имени.

Внучка и бабушка молчали, изредка прихлебывая чай.

— Может, действительно, театр — не мое, — наконец произнесла Маська, — Не передается талант по наследству. Или мне не тот талант передался. Папин.

— Да Винчи говорил, что у каждого человека не меньше четырнадцати талантов. Бери и развивай. Вот хотя бы у Рамоны поработай. У нее вот талантище…

Марьянка смотрела в окно и, казалось, полностью охладела к разговору:

— Скоро папа придет, — констатировала она, — Надо с лицом что-нибудь сделать, красное как рачий хвост. А к Рамоне Герардовне давай я Вичку отправлю. Она без ума от тряпок, а в текстильный ни в жизнь не поступит.

Марианна скрылась в своей комнате, и во всей квартире тотчас бархатным занавесом повисла тишина. Эльвира Эдгаровна не шевелилась. Она смотрела в неподвижную чайную поверхность и повторяла про себя: Если бы у Маськи был талант. Хоть капля таланта!

Родители вернулись рано. Еще от лифта слышались их возбужденные голоса. Женя рассказывал про тверскую конференцию.

— Вечер добрый, отцы и дети, — радостно крикнул он с порога, — Почему дочь моя любимая меня не встречает? Заморские подарки не надобны? Аленький цветочек обратно на клумбу посадить?

Его веселость тотчас улетучилась под суровым взглядом бабушки.

— Что? Результаты повесили? — почти в один голос спросили родители встревоженным полушепотом.

Эльвира Эдгаровна кивнула, глазами указывая на комнату, где отсиживалась Марьянка. Женя понимающе кивнул, осторожно поставил портфель на пол, бесшумно вынул ноги из ботинок и прямо в носках пошел в гостиную. Но не успел сделать и пары шагов, как дверь комнаты распахнулась.

Эльвира Эдгаровна была готова ко всему.

На пороге стояла Марианна.

Эльвира Эдгаровна почувствовала, как легкие разом вытолкнули воздух. Сердце гулко стукнуло, замолчало, сбившись. И с утроенной силой заколотилось в висках, так что перед глазами легко закружились серые мушки.

Марианна улыбалась. Она улыбалась во весь рот, не стесняясь щербинки между клыком и плохо залеченной пятеркой. Ее глаза сияли нестерпимый счастливым светом. И казалось, все ее лицо светится неподдельной радостью, как сияет на солнце хрустальный бокал.

— Пап, я на биофак поступила, — тихо и застенчиво сказала Марианна, словно не решаясь поверить в это чудо.

— Верю! — едва не вырвалось у Эльвиры Эдгаровны, — Верю! Верю!

— Моя девочка! — Женя, улыбаясь, сгреб дочь за плечи, потрепал по щеке.

— Ну ты, мам, умеешь чеховскую паузу создать, — обернулся он, смеясь, к Эльвире Эдгаровне, — я уж грешным делом подумал, прокатили Маську наши…

— Я в списке третья по баллам, — с легким кокетством встряла Марьянка, — Я Светлану Семеновну встретила внизу. Она привет тебе большой передавала, сказала, что раз уж у нас с тобой такая династия получается — она меня на курсовой себе возьмет. Помогать обещала…

— Глядишь, будешь заканчивать — и место на кафедре найдется, — мечтательно подхватил Женя.

Эльвира Эдгаровна прижала к глазам платочек, собирая в него светлые слезы умиления. Ласковые морщинки будто сами собой складывались в узор безграничного счастья.

— А ты переживала… — одними губами через маськино плечо произнес Женя.

Бабушка отмахнулась от него, мол, кто старое помянет…

Оживленно обсуждая необъятные горизонты марианнкиного будущего, все отправились на кухню. Грохнул о плиту чайник. Звякнуло стекло в «конфетном» шкафчике — Женя решил ради такого праздника достать своим девчонкам подарочный ликер. Эльвира Эдгаровна не пошла следом за всеми.

Она сделала шаг в сторону, оказавшись в полутемной внучкиной комнате. На столе фотографиями вниз лежал открытый альбом.

Чувствуя, как сходятся на переносице брови, Эльвира Эдгаровна до боли закусила кулак, но это не помогло. Слезы, некрасивые и неправильные, брызнули во все стороны, потекли по переносице и закапали с кончика носа на костяшки прокушенных пальцев. Правая щека задергалась, не желая повиноваться хозяйке. Левая поползла на глаз, смыкаясь с отяжелевшим веком.

Странный сдавленный звук — не то всхлип, не то всхлюп — вырвался из горла.

В прихожей настойчиво трезвонил дверной звонок — пришла Вичка. Ей долго никто не открывал. На кухне не слышали. Бабушка плакала.

Все деньги, вырученные с продажи электронной копии сборника, будут направлены на благотворительные цели — в Копилку фэндома. http://gviz.ru/ebooks

Я гостил в тот день у Инги. Она уплетала очередное воздушное пирожное, как обычно перепачкав им всё, что могла. Мы слушали какую-то лирическую музыку и были поглощены чаепитием. Через полтора часа начинающую журналистку ждал поезд, чтобы увезти ее к очередной порции о-очень далеких родственников, не посетить которых она просто не могла. Несмотря на такой дедлайн, Инга беспечно попивала чаек. Хорошо, хоть вещи собрала.

Вдруг она спросила:

— Слушай! Вот у меня мысль светлая проявилась. Что ржешь? У меня не мозги, а отдел быстрой проявки фотографий — раз и навсегда кадр-мысль занимает своё место в гипотетическом фотоальбоме моей памяти! Вот именно, не чета тебе — «Маша-растеряша». Да перестань смеяться, лучше послушай.

Ты никогда не задумывался над тем, что с нами будет, когда мы умрем? Нет? Правильно делал, ведь всё равно не поймешь! Почему не поймёшь? Почему — почему… кончается на «у», вот почему.

Нет, серьезно, по-моему, все люди делятся на две категории. Одни — это «несведущие» или «не хотящие знать» — просто умирают. Вот ты был, и вот тебя нет. Нет по одной просто причине — ты не можешь быть. И всю свою жизнь ты угробил на реализацию этого проекта: родился где-то, как-то жил, что-то делал, на ком-то женился, кто-то у тебя родился, ты его кое-как вырастил. А потом сдох. Тупо и неинтересно. Ave! Но это-то и была твоя цель, ибо чудеса, тайны и всякий прочий хлам не про тебя. Тебя от него воротит, тебя он пугает. Пугает то, что Мир вокруг тебя другой, инакомыслящий. Ты боишься «заразиться» чудесами и стать не таким, как все!