Александр Владимиров - Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история « Ветхозаветствующего» прозелитизма

— Ее аргументы показались мне убедительными. В двадцать с небольшим такие романы не пишут.

— Все эти аргументы мне известны. Но пока я не поговорил с Шолоховым, выводы делать рано.

— Почему же не поехал, не поговорил?

— Советы не слишком жалуют белогвардейских деток. Да и принял бы меня Шолохов? Да еще по такому неприятному вопросу?

Горчаков не желал сознаваться в своем паническом страхе перед СССР. Боялся он не НКВД, не красной милиции, а. карлика. Ему постоянно казалось, что пучеглазое, горбоносое существо только и ждет, когда Александр пересечет границу.

— Забудем о «Тихом Доне», — милостиво разрешила Черкасова. — О Шолохове у нас в городе мало кто слышал. А вот Федоровская.

Едва Горчаков покинул кабинет шефини, на него налетел Стогов. Он выглядел злым, потрясал кулаками:

— Как ты разговаривал с господином Дрекслером?

— Нормально.

— Ты открыто язвил!

— Бред! У меня всегда такой тон.

— Ты не поддержал его!

— Для того, чтобы поддержать, необходимо полностью понять что к чему.

— И потерять золотое время? Мы живем почти у самой границы! Хочешь, чтобы Советы заявились по твою душу? В Старом Осколе есть те, кто их поддерживает. Бедные и ленивые. Даже твоя горничная наверняка не откажется в законном порядке оттяпать часть дома хозяина.

— А ты что так стелешься перед Дрекслером? Он тебе приплачивает?

Стогов чуть не задохнулся от ярости, но развернулся и быстро ушел.

Горчаков бесцельно бродил по городу, пытаясь выстроить план расследования. Однако в голове царил кавардак, из которого не могла появиться ни одна толковая мысль. Куда сейчас? В театр? Обстоятельно побеседовать с актерами, режиссером? Или еще раз переговорить со слугами Федоровской? Или. в банк, к господину Еремину?

Внезапно он увидел машину Корхова, которая остановилась почти рядом. Начальник полиции вылез и протопал в одноэтажный дом желтоватого цвета. Ба! Он здесь живет. И Горчаков решился.

Выждав пару минут, Александр позвонил. Дверь открыла круглолицая женщина лет пятидесяти.

— Мне бы Анатолия Михайловича.

Он даже не успел представиться, как женщина закричала:

— Анатолий, тебя!.. Да вы проходите, молодой человек. Обстановка довольно скромная, обыденная. Очевидно, хозяева чурались роскоши. Этого можно было ожидать: начальник полиции Старого Оскола не был щеголем, на торжественных приемах, в городской администрации и других публичных местах всегда появлялся в допотопной немодной одежде.

— Кто там, Настя?

Корхов замолчал, столкнувшись с Александром, в глазах читалась досада. Но, сдерживаясь, сказал:

— Проходите, раз пришли. Прошу за стол.

— Мне право неудобно. Незваный гость.

— Гость незваный, а за стол все равно следует сесть. Настя, борща Александру Николаевичу.

На столе появилась объемная тарелка с дымящимся, вкусно пахнущим борщом. Анатолий Михайлович открыл графинчик:

— Водочки не желаете?

— Благодарю. Пожалуй, не стоит.

— Вы не больны?

— Нет.

— Тогда извольте отведать.

Водка оказалась крепкой! Александра передернуло, зато Корхов крякнул от удовольствия.

— Еще будете?

— Ни в коем разе! Я на работе. Я хотел у вас спросить.

— Закусите, потом спросите.

Над столом только ложки летали! Единственное, о чем думал сейчас Горчаков: не объестся бы этой вкуснотищей. А Корхов предупредил, что их еще ждет бараний бок.

— Да вы что, Анатолий Михайлович.

— Ешьте! А я еще рюмочку с вашего разрешения. Александр вдруг как-то расслабился, что обычно бывает в кругу искренних, добрых друзей, ощутил желание рассказать начальнику полиции о разговоре с Дрекслером. Может, в предложении немца и впрямь есть рациональное зерно? Стоит посоветоваться с опытным человеком.

И он, как бы между прочим, поведал Корхову о визите в редакцию представителя Рейха. Однако ответ оказался для Горчакова разочаровывающим. Корхов говорил, как рубил:

— Я, молодой человек, в политике не искушен. Мое дело ловить преступников. Преступники были и при царе, и при Советах, где я служил, правда, недолго, и у нас они, и в том же Рейхе. Режимы меняются, а Корхов остается. Пришли вы ко мне не за тем, чтобы рассказать о каком-то Дрекслере. Вас интересует смерть Федоровской.

— Очень интересует.

— От меня что требуется?

— Помощь.

— То есть сообщить о ходе расследования. А с какой стати? За разглашение служебной информации меня следует разжаловать и под суд отдать. И кому разглашаю! Вдруг вы убили Зинаиду Петровну?

— Вы прекрасно знаете, что никого я не убивал.

— Ничего я не знаю. Даже если у вас алиби. Наводчиком могли быть.

— Никогда не думал.

— Что подозревать вас стану? Работа такая: подозревать всех и каждого. Шучу! Не убивали вы актрису: ни к чему вам это, да и не тот масштаб. Тут задействованы более крупные люди. С деньгами, связями, влиянием. Зинаида Петровна была женщиной непростой. Информации я вам не дам. Однако у меня есть предложение. Заключим деловое соглашение, Александр Николаевич? Я подскажу, куда направить стопы, а вы после передаете мне все разговоры. Вдруг накопаете больше моих сотрудников. Разговорите женщин, они вас любят. А женщины, чувствую, здесь замешаны!

— Стукачом хотите сделать?

— Да. И совершенно бесплатно. У полиции нет лишних денег.

— Не нужны мне ваши деньги. Я получаю достаточно.

— Тем более, — хитро подмигнул Корхов.

— Но не за стукачество.

— Дело не в стукачестве, а в том, чтобы поймать убийцу. Идем разными путями, а цель одна.

Горчаков прикидывал: насколько полезно предложение Корхова. Здесь есть рациональное зерно: можно быть в курсе многого. Старый Лис хочет использовать его. Надо использовать самого Лиса.

— Согласен.

Анатолий Михайлович кивнул. Казалось, он и не ожидал иного.

— Тогда жду ваших первых указаний.

Корхов внимательно посмотрел на своего гостя:

— Почему бы вам не наведаться в театр?

«Все-таки театр!»

— Переговорите с режиссером Степановым, актрисой Прохоренко, главной соперницей Федоровской, и актером Лапиным — он у них играет героев-любовников.

— Степанов, Прохоренко, Лапин.

— Именно.

— А если еще и с банкиром Ереминым?

— С Юрием Ивановичем? С ним встретитесь чуть позже. Пока время не пришло.

Выйдя от начальника полиции, Горчаков направился было в театр. Однако по дороге решил отомстить Черкасовой за недавние угрозы. Сейчас он ее поэксплуатирует. Как она сказала: «Можешь рассчитывать на мои контакты»?

Он зашел на почту, из ближайшего телефона-автомата позвонил Алевтине.

— Мне необходимо в театр, где работала Федоровская.

— Так иди.

— У нас пока единственный театр, дорогая начальница, просто так в него не попадешь. Билетик бы.