Александр Соловьёв - Хомотрофы

Перебираю эти знаки как четки, и с каждым новым кругом их становится все меньше и меньше. Ищу ключ к загадочному коду, интуитивно отвергая все лишнее. Мне нужны лишь два образа, которые я должен соединить как две геометрические фигуры с повторяющими друг друга поверхностями – так, чтобы они прочно сомкнулись.

Я разлепил веки и не сразу понял, где нахожусь. Холодно. Темно. Я, свернувшись калачиком, лежал на полу – скатился с папок. Как страдающий ревматизмом старик, с трудом поднялся.

Надеюсь, не простужусь.

Я нажал кнопку подсветки циферблата – двадцать сорок.

Молодец, Лемешев, проспал последний автобус. А вдруг, пока ты, кретин, дрых тут и сны смотрел, кто-то проходил по внутреннему двору.

И тут новая мысль пронзила меня ударом тока: «Завтра суббота!» Многие службы и цехи работали посменно без простоев, но насчет архива я не был уверен.

Как нехорошо все складывается.

Справа краем глаза я отметил движение, повернул голову – ничего. Слева то же. Взглянул – ничего. По спине пробежал холодок.

Быть может, я по-прежнему сплю? Ай!

Я больно ущипнул себя за руку. Ощущение, что вокруг меня что-то происходит, не оставляло. Казалось, я вот-вот увижу, что творится в сумрачном архиве. Света, проникающего сквозь запыленные окна, с каждой минутой становилось меньше и меньше – солнце нырнуло за холмы. Двор-колодец погружался во мрак.

Возникни у кого-нибудь желание забраться в одно из окон административного корпуса, темнота надежно бы скрыла его. Но здесь никогда не было никаких нарушений, за исключением одного глобального – попрания свободы человеческой личности.

Я на цыпочках дошел до края стеллажа и выглянул за угол. Легкое эфирное движение стало чуть заметнее, еще немного, и я увижу это не только краем глаза. Откуда такая уверенность? Тяжелая форма обострения интуиции? Я и вправду стал чутким, как воспаленный участок тела, я отзывался на потусторонне движение. А может, просто свихнулся?

В полной тишине я ждал, стараясь уловить момент, но все равно пропустил его. Моргнул и оказался перед безликой толпой призраков, вмиг заполнивших архив. Не могу сказать, что ожидал подобного, но мне удалось не завопить от испуга. Молочно-белые пятна вместо лиц, ни глаз, ни носа, ни рта. Где-то я их уже видел, вернее, когда-то, совсем недавно. Призраки стояли у стеллажей, обращенные к папкам, что там хранились.

Зачем они здесь?

Я медленно выдохнул. Эфирные тела заколебались, пропали на несколько секунд. Это я потерял сосредоточенность, утратил внутреннее безмолвие.

Знание просто пришло.

Стало немного лучше видно – бело-лунные лики изливали мутный свет.

Я протянул руку и взял первую попавшуюся папку, открыл, пролистал бумаги. Мое внимание привлекла служебная записка. Я уже видел пару таких.

«Директору ЗАО «Полиуретан» г-ну Присмотрову А.И.

За добросовестное выполнение должностных обязанностей, с целью мотивации труда предлагаю премировать инспектора отдела кадров Романову Д.К. в сумме 50 % оклада. С уважением, нач. отд. кадров Курин».

Среди призраков я заметил движение. Одна полупрозрачная фигура выступила из безмолвных рядов, проплыла мимо меня, в движении обретая черты лица миловидной женщины, и пропала. Внутри у меня что-то оборвалось от страшной догадки.

Я взял другую папку. «…За добросовестное выполнение должностных обязанностей … Кунцева В.А…» Еще один призрак показал мне свое лицо.

«…За добросовестное выполнение должностных обязанностей … Панарина Е.О…»

Бочек Ю.Н., Темникову Т.П., Ясневу М.М.

Я узнал ее. Это была та самая женщина, из-за которой у Куксина случилось «отравление». Неудобоваримая.

Все эти служебные записки о премировании работником были ни чем иным, как шифром ликвидации. Я читал, отбрасывал папку и вытаскивал следующую, переходя от стеллажа к стеллажу. На полу уже образовалась гора. Время от времени с нее сходили лавины.

«…За добросовестное выполнение должностных обязанностей … Добровольского А.А…»

Призрак неожиданно остановился напротив меня, и я узнал его проступившее лицо. Это был тот самый парень в сиреневом галстуке и очках в серебристой оправе.

Я облизнул пересохшие губы.

– Доверься мне. – Это был не голос в привычном понимании. Вокруг меня по-прежнему стояла тишина и определение “гробовая” к ней очень подходило.

Парень протянул ко мне руки. Я рефлекторно отшатнулся. Призрак чего-то ждал. Остальные тоже будто замерли, хоть они и до этого не двигались. Видимо, что-то нужно было сделать по доброй воле и никак иначе.

Я нерешительно протянул ему руки. Парень улыбнулся и обхватил мои запястья. Наверное, я потерял сознание, потому что ничего дальше этого момента не помнил, когда утром открыл глаза. Я лежал на груде папок. Все стеллажи вокруг были первозданно пусты. Вокруг меня возвышались барханы личных дел работников завода.

Звук открываемой двери заставил меня вздрогнуть. Я затаился. Меня удивило, что вошедший не разразился проклятиями, увидев погром. Я осторожно выглянул. В дверном проеме стояла женщина. Глубочайшее потрясение отражалось на ее лице. Она не заметила меня, развернулась и выскочила за дверь, забыв ее запереть.

Я метнулся к выходу по расползающимся под ногами папкам. Скорей убраться отсюда! Мне хватило ума не бежать сразу к проходной, а подняться на второй этаж и затаиться там.

– Да, что стряслось-то?! – Услышал я голос вахтера и шаги двух человек. Когда я увидел их, то понял, почему на мои вчерашние крики и стук в дверь никто не отреагировал. Глухонемая архивариус отчаянно жестикулировала и тянула вахтера за рукав следом за собой.

– Не могу я с поста уходить, – сопротивлялся он.

Когда они спустились на цокольный этаж, я сбежал по ступенькам вниз и, как ни в чем не бывало, вышел на улицу. Какая удача, что архивариус пришла на работу в выходной. Хотя многие так поступали. Их влекло сюда что-то непонятное мне. Ощущение востребованности? сопричастности? преданности? Чему? Улитке? Если некоторые и проводили выходные за пределами завода, то отпусков не брали вовсе.

– Дядя Сократ не сидел дома зря, – заявил старик в круглой шапочке на затылке. – Он сделал эту карту, по которой ты как Моисей выведешь нас из проклятого города. На карте отмечены возможные слабые места Грани. Только ты сможешь их проверить, потому что ты сильнее всех нас.

Он похлопал рукой по большому листу бумаги, сложенному вчетверо, но не спешил его разворачивать.

– Проверь эти места. Они отмечены красными крестиками.