Наталья Адаменкова - Шизопитомник

Ирина не стала томить официанта и сразу заказала три шоколадных тортика. Не стала выбирать, с какого начать — со всех сразу. Мужчина напротив ковырялся в чём-то фирменном. Ирина украдкой разглядывала его. Он, не таясь, улыбался ей.

— Вы словно с рекламы «Человек рождён для счастья», — сказал мужчина.

— Во-первых, не для счастья, а для личного счастья, — уточнила Ирина с набитым ртом. — Во-вторых, что она рекламирует — человека, роды или счастье в чьём-то извращённом понимании?

— Вы зануда.

«Так банально начался твой последний роман. Напоследок жизнь притворилась, что налаживается», — шепнуло ей эго, но Ирина не стала его слушать.

Когда она выходила из ресторана, какой-то парнишка толкнул её и прошептал на ухо:

— Осторожно. Ничего ему не рассказывай.

Он сунул руку в её сумку и ушёл.

«Знала бы заранее, сама бы ему всё отдала. Мне-то уже ничего не пригодится», — подумала Ирина.

Её случайный сотрапезник показался в дверях и предложил проводить.

— Почему бы нет? — согласилась она.

«Осторожно», — повторило вслед за ночным воришкой эго, но Ирина снова не прислушалась к нему.

Только у подъезда своей многоэтажки она вспомнила, что положила ключ в кошелёк, который у неё так легко умыкнул парень без особых примет. Почему-то ей стало стыдно за своё ротозейство. Ирина решила, что это знак и с суицидом не стоит затягивать.

— Спасибо и прощайте навсегда, — сказала она своему провожатому.

Но мужчина улыбнулся и без тени смущения признался:

— Меня сегодня жена из дома выгнала. Пустите на одну ночь. Даю слово, что буду хорошим.

Ирина полезла за телефоном, чтобы пристроить профессионального пикапщика у подруги, но наткнулась на кошелёк. Озадаченно хмыкнув, она кивнула мужчине и вошла в подъезд.

Лифт окружил их свежим запахом мочи и грязными, исцарапанными стенами. Едва Ирина нажала кнопку своего этажа, как импозантный бомж, одетый в проходной для любого дресс-кода костюм, монотонно зашелестел:

— Цифры, цифры. Один, два, три, четыре… Они так успокаивают. Можно расслабиться и ни о чём не думать. Только слушать мой голос…

Ирина оцепенела от такой прыти: «Гипнотизировать женщин прямо в лифте? Браво! Отечественные пикапщики матереют на глазах. Мой бывший со своими облезлыми «зайками», видимо, в их касте только на посылках. Однако странно, что такой профессионал не угадал с полувзгляда размер моей недообеспеченности. Визит в ресторан на все деньги и моя раскрепощённость ввели его в заблуждение».

Ирина с детства обладала прочным самоосознанием, без которого в Астралах делать нечего, и была совершенно не гипнабельна. Только из-за невыразимой тоски, так и не ослабившей свою хватку даже после сладкого десерта, она на автомате подыграла съёмщику.

— Сейчас мы поднимемся к тебе, выпьем кофе и, когда я произнесу: «зайка моя», ты сделаешь всё, что я скажу, а потом забудешь обо мне навсегда. Поняла?

— Да.

— Ты сделаешь всё, что я скажу?

— Да.

— Ты забудешь обо мне?

— Да.

— На счёт три ты проснёшься и никогда не вспомнишь этот разговор. Раз, два, три.

Двери лифта открылись, и Ирина повела незнакомца в свою квартиру. Скинув босоножки, она закрылась в ванне и вытряхнула содержимое сумки на коврик. Оказалось, что воришка ничего не взял. Наоборот, положил флаер с координатами «Комнаты смеха».

«Странное ворьё пошло. Или это чёрная рекламная компания, или сегодня слишком много странностей»

Флаер был мятым, и Ирина собралась выкинуть его, но избыток недоразумений в последний субботний вечер настроил её на созерцательность. Она внимательно осмотрела листок. На нём отчётливо были подчёркнуты слово «воскресенье» и час открытия.

«Наверно, принял меня за уличную наркодилершу, или как там у них эти должности называются», — решила Ирина.

Она выбросила флаер, умылась и вышла из ванны. Именно с этого момента вечер перестал быть томным.

Ночь прошла в ожидании наводнения, но вода остановилась на уровне крыльца. Ольга стояла и смотрела на застывшее в зеленоватой воде мебельное «SOS». По пять диванов, связанных между собой в корявые «S» и сбитые в кольцо столы между ними. Всё застелено оранжевыми покрывалами. Сверху это должно цеплять глаз. Только ни сверху, ни в других направлениях никого не было. Никого и ничего, способного двигаться или создавать звук. Пейзаж оглох. Мир замер в предвкушении новой забавы.

Чтобы не оглохнуть вслед за пейзажем, Ольга задумчиво произнесла:

И тут же эхом откликнулся Рыжий Клоун, давно наблюдавший за ней:

В разъехавшихся дверях показался зевающий Сергей Николаевич-Шеф. Оценив на глаз размер экологической катастрофы, он недовольно пробурчал:

— У людей национальное бедствие, а с вас толку меньше, чем от клятв при инаугурации.

Словно для иллюстрации «национального бедствия» в дверях показалась Свято-Астральная троица. Хорошо помятая и недовольная всем сразу.

— Ну что, вернулись астральцы? — спросила Света.

Ольга обернулась и охотно рассказала:

— Явились, словно ангелы на крылах любви, побродили по воде, аки посуху, и отчалили.

— Клоун, скажи ей, чтобы она больше мне не хамила, — попросила Света и перелезла на диван.

— А ты остепенись и перестань создавать тупые темы, — посоветовала Ольга и перебралась на диван из другой «S».

— Девчонки, вы куда? — спросило Санто-Лано.

— Сгоняем в ресторан, там твой анти-дубль совсем зажрался, — ответила Ольга и перелезла на другой диван.

— Чей дубль? — встрепенулись все с разной степенью ужаса в глазах.

Переползая на следующий диван, Ольга пробурчала:

— Известно чей, Санто-Ланский. Тело от Светы, а внутри Санитар.

— Это не я, — запричитал Владимир Кириллович. — Я здесь был.

— Ты-то здесь, а ваши живородки совсем осатанели, — сказала Ольга и устроилась на крайнем диване. — Дубли штампуют дублей. Куда катится этот мир?

Даже Сергей Николаевич-Шеф был озадачен. С одной стороны прирост подчинённых — это плюс, с другой стороны прирост идёт за счёт шизоидов. Ещё неизвестно каким боком это аукнется.

— Надо бы пригласить всех на собрание, — решил Сергей Николаевич-Шеф и посмотрел на Владимира Кирилловича.

— Не, — запричитал тот, — я в воду не полезу. Мне холодно. Я, наверное, простыл.

— Ты не простыл, ты остываешь, — объяснила Ольга.

Владимир Кириллович перекрестился, трижды сплюнул, но в оплёванную воду не полез. Сергей Николаевич-Шеф не стал с ним спорить и повернулся к более преданному соратнику.