Евгений Кривенко - Серые земли Эдема

Пока с меня довольно.

Я проплываю сквозь стену и «спускаюсь» в садик, куда с самого начала хотел заглянуть. Табличка поясняет, что это «Сад памяти» и посвящён тем, кто погиб при исполнении долга. Белая и розовая плитка, зелёная листва над спокойной водой бассейна, журчание воды по камням. Спокойно и красиво…

Значит, это мемориал офицерам ЦРУ и тем, кто сотрудничал с ними. Только как отличить тех, кто честно выполнял долг перед страной, от тех, кто вёл игру, обернувшуюся для неё катастрофой?

Это не моё дело…

Ну что же, теперь многое стало понятным. Приобрели смысл картины, которые я раньше наблюдал, теряясь в догадках. Попробую расположить их по порядку. Сначала вернусь к Сибил…

Она цепляется за поручень, укрывая лицо от тугого ветра. У серых скал взлетают фонтаны пены, за полосой взбаламученной воды удаляются белые здания Бейрута. Сибил снова ныряет в рубку, здесь относительно тихо.

— И всё-таки, Растус, — ей приходится повысить голос. — Как ты это сделал? Подсунул «Моссад» информацию, что на окраине Сайды готовится ракетный удар по Израилю?

Её спутник поворачивает лицо от штурвала, но отвечает не сразу. Странные у него глаза: мало того, что ярко-жёлтые, так ещё и зрачки неправильной формы, будто чёрные щели…

— Я же говорил, Сибил, — голос звучит неспешно и с чувственной интонацией. — У меня есть друзья в ЦРУ, и я иногда снабжаю «Моссад» ценной информацией. Так что мне доверяют.

— Но с вертолётов должны были вести видеосъёмку. И пилоты наверняка доложили, что никаких ракетных установок не было.

— Ну и что, — с кошачьей грацией потягивается Растус. — Мои информаторы на этот раз ошиблись. Военная техника там имелась, а налёты на базы террористов для израильтян обычное дело.

— Только на этот раз слегка промахнулись, — растягивает губы в улыбке Сибил. — Террористы были внутри, а не снаружи.

— Превратности войны, — тоже усмехается Растус. Его желтоватые глаза скользят по Сибил, и она снова чувствует лёгкое волнение.

— Ты не похож на агента ЦРУ, — продолжает она, силясь сохранить отстранённость на лице. — Те какие-то стандартные, словно их вырастили в Лэнгли из пробирок, а ты выглядишь более… реальным.

— Я не говорил, что являюсь агентом ЦРУ, — пренебрежительная нотка звучит в бархатном голосе Растуса, и Сибил снова настораживается. — Они ведут свою игру, а я свою. Сотрудничаю, только когда мне это выгодно.

— Большая игра, — понимающе кивает Сибил. — Мужчины любят играть.

— А разве вы не ведёте игру? — жёлтые глаза Растуса на миг становятся колючими, и Сибил чувствует себя неуютно. Но он отворачивается и внимательно смотрит вперёд, хотя там одни волны.

— Конечно, веду, — она поудобнее устраивается в пассажирском кресле. — Это мужской мир, и правила в нём устанавливают мужчины. Но я мечтаю о другом мире…

— В этом мы схожи. — Растус снова поворачивается, взгляд словно мёдом обволакивает Сибил, и она начинает дышать чаще. Возможно потому, что катер то и дело взлетает на волнах. — Я тоже мечтаю, чтобы мир изменился. Поэтому мы и играем вместе?

— А зачем это тебе, Растус? — она пытается холодно улыбнуться. — Ты очень помог мне, а сегодня вообще вытащил из огня. Но я не понимаю, в чём цель твоей игры?

Её спутник поглаживает штурвал смуглыми пальцами.

— Ты читала «Сильмариллион» Толкина?

— Что? — удивляется Сибил. — Хотя да, читала. Ещё студенткой.

— Тогда, может, помнишь, что творец Арды, Илуватар, сначала создал величественную музыку, и именно она стала тем планом, по которому творилась Земля. Однако один из будущих Владык, Мелькор, вплёл в музыку мелодию собственных дум. И музыка стала более величественной, хотя и скорбной… Так вот, нечто подобное происходит и сейчас. Началась реализация плана, который изменит мир. Не мы составили этот план, он продуман и изощрён. Зато мы в состоянии привнести в него собственные думы, собственные мелодии, и постепенно изменить его так, как нам будет угодно. Разве не обидно, что с нашим мнением не посчитались, когда сочиняли великую симфонию? Ведь мы тоже, пусть и невольно, оказываемся частью этой музыки…

Сибил искоса глядит на Растуса: в своём ли он уме? То и дело приходится иметь дело с психами или наркоманами. Хотя… на этот раз не похоже.

Растус словно читает её мысли и снисходительно улыбается.

— Я осведомлён несколько больше тебя, Сибил. — На этот раз голос звучит отстранённо, а глаза словно подёргивает желтоватый ледок. — Думаю, ты согласишься, что большую игру ведёте всё-таки не вы, а эти пробирочные парни из Лэнгли. Вот-вот наступит её новый этап, и вам тоже отведена роль.

Сибил чувствует холодок в животе. Ну и скотина этот Растус, с лёгкостью играет на её эмоциях.

— Что ты об этом знаешь? — требует она. — И откуда?

— Откуда — это секрет, — слегка улыбается собеседник. Его губы тёмные и чувственные. — А вот некоторыми сведениями готов поделиться.

Катер продолжает швырять, ледяной ветер ерошит волосы Сибил и пробирается за воротник. Растус слегка поворачивает штурвал, его голос звучит небрежно.

— Речь идёт о новом оружии. Его открыли в России… почти случайно. Хотя, конечно, случайных тем в такой симфонии не бывает. Это оружие способно разрушать радиоэлектронное оборудование намного эффективнее, чем ЭМИ-импульс, и при этом не требуется ни специальных бомб, ни ядерного взрыва. Вскоре три спутника с такими установками будут выведены на орбиту для испытаний. Военный потенциал русских устаревает, они опасаются нападения с применением высокоточного оружия, каким располагает НАТО, а это средство может с лёгкостью выводить такое оружие из строя…

Сибил хмурится:

— Снова русские обставили американцев?.. Впрочем, наш народ слишком обленился. Выезжают за счёт эмигрантов… Но при чём здесь мы? Скорее всего, парни из Лэнгли попытаются завладеть этим оружием и, скорее всего, им это удастся. Русские продадут что угодно, стоит помахать перед их носом долларами. А наше правительство напечатает этих грязно-зелёных бумажек, сколько понадобится.

Растус слегка поворачивает голову туда, где в тёмную воду погружается распухшее солнце. На горбоносый профиль словно проливается кровь.

— Завладеть пока не сумели, и в России люди разные. Но тогда разработали изощрённый план, на это они мастера… — в жёстком голосе Растуса звучит тень одобрения. — И роли распределили. Там будут злые террористы, которые хотят уничтожить цивилизованный мир. Вдобавок русские, которые заодно с террористами.

Руки Сибил зябнут, она суёт пальцы под кофту.

— А при чём тут мы? — повторяет она. — О нас тоже знают в ЦРУ? — Хотела, чтобы прозвучало беззаботно, но голос уныло падает.