Евгений Кривенко - В землях Заката

— Что они собираются делать? — Варламов попытался забыть о чувстве голода.

— Всякое рассказывают, — пробурчал Болдуин. — Будто устраивают охоту на выродков, что остались жить в Тёмных зонах, совершают обряды в безлюдных местах… Сами увидим. Выходить нельзя, собаки почуют. А попадаться поклонникам Трехликого в глуши не советуют.

Внизу послышался шум. Варламов приник к окну: два чёрных балахона волокли по бревну — похоже, столбы от веранды. Когда дотащили до колонн, началась возня, раздался стук. Уолд попытался вскочить, но сидящие упёрлись ногами, натянули верёвки, и он опять ткнулся лицом в землю.

Хотя солнце поднялось высоко, и должно было пригревать, Варламов задрожал: приближалось нечто отвратительное. Чёрные балахоны подняли сооружение, оказавшееся грубым крестом, и привязали к колонне. Потом, подойдя к Уолду, взяли у сидевших верёвки. Те поднялись, что-то проделали со своими одеяниями — и вдруг оказались в красном, даже на головах красные капюшоны.

Болдуин снова присвистнул.

— Ага, — возбуждённо зашептал в ухо Варламова. — Всё, как рассказывают. У них балахоны с красной подкладкой. Раз сменили цвет на красный, значит, собираются приносить жертву Лилит. Скорее всего, обольют этого чёрного бензином и подожгут. Будут плясать вокруг горящего креста и, как говорят, трахаться друг с другом. Тогда к ним можно даже присоединиться — это приветствуют. Может, подойдём, а?

— Ты с ума сошёл? — Варламова затрясло.

Выходит, не суждено Уолду вернуться в свой дом на берегу сумрачного озера, не суждено читать и бродить по лесам. Пусть у него и жуткий дар…

Двое в красном снова перехватили верёвки и потащили брыкавшегося Уолда к кресту. Собравшиеся стали что-то выкрикивать, некоторые тоже сменили наряд на красный, кое-где на расстеленных плащах начались недвусмысленные ласки.

Вне себя, Варламов потянул из кобуры пистолет.

— Ты что? — зашипел Болдуин. — Нас же растерзают!

Уолда прикручивали к кресту. Руки развязать не посмели, и обе перекладины остались свободными. Варламов навёл прицел, совсем близко увидел возбуждённые, блестящие от пота лица под капюшонами. Когда оба сместились влево, поставил локти на подоконник, прицелился в правую перекладину, успел упереться ботинком в диван и потянул спуск.

Грохнуло, как из пушки. Варламова толкнуло так, что диван проехался по полу. Поспешно навёл прицел на крест. Правая перекладина разлетелась в щепки, фигуры в красном обернулись, одна прижимала ладонь к окровавленной щеке — наверное, распороло щепой.

Не теряя времени, Варламов прицелился в землю под их ногами и снова нажал спуск. Его отбросило от окна, но было видно, как перед оцепеневшими поклонниками Трехликого словно взорвалась граната, во все стороны брызнуло щебнем. Те пригнулись и побежали.

Площадь наполнилась суматошным движением: убегали чёрные и красные фигуры, развевались полы плащей, мелькали белые ноги женщин. Вокруг столба, распутывая верёвку, бегал Уолд, потом побежал в сторону.

Внезапно движение прекратилось, площадь опустела. Опять безмятежно сияло солнце, и лишь безупречную белизну колонн портил изуродованный деревянный крест.

Варламов выглянул, пытаясь понять, где спрятались чёрные фигуры.

Грянул выстрел, пуля врезалась в стену комнаты, отбив кусок штукатурки. Прогремело ещё несколько выстрелов, с фасада сорвалась и с грохотом упала на тротуар вывеска. Вероятно, кто-то заметил вспышку выстрела или блеск оптического прицела в окне.

— Уходим! — закашлялся от известковой пыли Болдуин. — Пока нас не перестреляли, как куропаток.

Варламов не возражал, его трясло — то ли от возбуждения, то ли от страха. Оба скатились по лестнице, пробежали мимо мёртвых волков, но в дверях Болдуин застыл и выругался:

— Собаки!

Со стороны площади сумасшедшей волной накатывался собачий лай. Вот и первые выметнулись из-за угла — бешеные, как волки, и лишь немного мельче: высунутые красные языки, остервенело разинутые пасти…

— Плохо дело. — Болдуин аккуратно прицелился. — Пока мы от них отбиваемся, нас самих несколько раз пристрелят.

Вдруг свирепый лай сменился испуганным визгом — собаки тормозили лапами, катились кубарем, с истерическим гавканьем налетая друг на друга. Несколько секунд, и от своры не осталось следа: все псы, поджав хвосты, убежали.

Болдуин осклабился и опустил пистолет.

— Надо же, и от дохлых волков бывает польза. Собаки запах учуяли. Обыкновенных бы не испугались, но этих… Ладно, бежим! По этой улице, укроемся за домами.

Они побежали, всё время оглядываясь. Кое-где дома хорошо сохранились: целые стёкла, белые веранды. Казалось, вот-вот выйдут хозяева, сядут в кресла-качалки и с любопытством станут наблюдать за странными беглецами: откуда такие взялись?

Но пробегали дом за домом, а никто не показывался. Вот и конец городка — их пока не преследовали. Пробежали ещё немного, дорога сделала поворот, дома скрылись за деревьями. Пошли быстрым шагом, оба задыхались. Варламов стал успокаиваться, думая, что их оставили в покое. Но тут Болдуин обернулся и закричал:

— Смотри!

С обеих сторон дорогу затеняли деревья. И над этой тёмной рекой, вырастая на глазах, на них беззвучно скакали три белых лошади с всадниками в чёрных плащах. Что-то смутно напомнила Варламову эта картина, словно увидел иллюстрацию в старинной книге, странное онемение почувствовал в груди… Болдуин первым вскинул пистолет.

— По всадникам не стреляй, — деловито сказал он. — Целься в лошадей. Я беру левую.

Варламов механически поднял пистолет, выстрелили одновременно. Отдача едва не опрокинула Варламова на асфальт, но пуля в неистовой скорости полёта остановила коня на скаку: не издав ни звука, тот вскинулся на задние копыта и грянулся оземь, а всадник отлетел в сторону.

Лошадь слева жалобно заржала и покатилась по дороге, наездник с удивительным проворством успел соскочить. Третий всадник натянул поводья и, развернув лошадь, понёсся прочь. Сброшенный наездник зашевелился, приподнял голову. Болдуин дёрнул Варламова за рукав:

— Бежим, чего стоишь?

Они повернули в лес. Снова кусты, цепкая трава, калейдоскоп деревьев. Когда взобрались на холм, Варламов был мокрым от пота, но без остановки бросились вниз. Миновали прогалину, лес стал реже, впереди блеснула вода. Перешли вброд речку. Варламов приостановился, плеснул в рот несколько пригоршней холодной воды. Болдуин уже стаскивал маскировочную сеть с фургона. Поспешно забрались в машину, и Болдуин с места дал газ.

Через полчаса, когда речка светлым плёсом ушла в сторону, он сбавил скорость.

— Уф! От места, где свалили этих всадников Апокалипсиса, до машины добежали меньше, чем за час. Вряд ли нас станут преследовать. Поняли, что можем огрызнуться, да и цивилизация уже недалеко.