Косюн Таками - Королевская битва

Рядом с поэтическими зарисовками Ютаки его слова прозвучали довольно убого, но Синдзи чувствовал, что должен об этом сказать. Однако теперь глаза Ютаки опять стали наполняться слезами. И слезы потекли по щекам, проложив еще несколько белых полосок.

— Ты думаешь? — с трудом отозвался Ютака.

Синдзи положил правую руку ему на плечо и нежно его потряс.

— Конечно. — Он перевел дух и продолжил: — А что касается твоей мести, то я к ней присоединяюсь.

По-прежнему полные слез, глаза Ютаки широко распахнулись.

— Правда?

— Ага. — Синдзи кивнул.

Да, Синдзи уже о чем-то таком подумывал. Нет, не в смысле девочек. Он задумывался о своем будущем в этой паршивой Народной Республике Дальневосточная Азия.

Однажды Синдзи уже попытался обсудить этот вопрос с Ютакой. Но Ютака тогда отмахнулся от серьезного разговора и добавил: «В самом крайнем случае я могу здесь комиком стать». Синдзи посмеялся шутливому ответу Ютаки, но для него самого все было очень серьезно. Хотя, если вдуматься, Ютаке тоже следовало быть посерьезнее. Но он предпочел отшутиться. На самом деле самая суть проблемы Синдзи сформулировал в реплике, обращенной к Сюе Нанахаре: «Такое обычно называют „успешным фашизмом“. Что может быть кошмарнее?» Эта страна была безумна. И дело не только в этой дурацкой игре. Всякий, кто хоть как-то пытался сопротивляться режиму, немедленно шел в расход. Власть совершенно не интересовало, виновен ты или нет, она отбрасывала зловещую тень на жизнь всех, у кого не было иного выхода, кроме как подчиниться действующей политике и находить утешение лишь в маленьких радостях жизни. Даже когда все источники радости иссякали, тебе оставалось лишь склонить голову и смириться с этим.

Однако с некоторых пор Синдзи считал, что дело обстоит на самом деле иначе. В конце концов, остальные должны были думать так же, как он. Конечно, никто не высказывался вслух. Даже Сюя Нанахара выпускал пар, слушая нелегально импортируемую рок-музыку — но дальше этого дело не шло. Синдзи решил, что ему следует выразить как-то протест, пусть даже это и опасно. Чем больше он узнавал о мире, тем тверже становилось это его убеждение.

А два года тому назад произошло событие, изменившее его жизнь: умер его дядя. Официально объявили, что это несчастный случай. Когда родственникам предложили забрать тело, полиция проинформировала их о том, что дядю Синдзи ударило током, когда он поздно вечером находился на работе один. Тем не менее Синдзи уже некоторое время подозревал что-то неладное. Последнее время дядя казался очень занят, что было для него необычно. Однажды Синдзи связался с ним по компьютеру и спросил, все ли у него хорошо. Дядя уже стал было отвечать: «Один из моих старых приятелей…» — но затем решил уклониться от ответа и просто сказал, что все нормально.

«Один из старых приятелей…»

О своем прошлом дядя почти ничего Синдзи не рассказывал. Когда все-таки об этом заходила речь, он предпочитал сменить тему, а Синдзи, понимая, что дядя не хочет об этом особенно распространяться, старался в прошлое дяди не лезть. (Когда Синдзи как-то стал расспрашивать своего отца, старшего из братьев, тот просто ответил, что ему этого знать вовсе не требуется.) И все же широкий диапазон дядиных знаний, которые выходили далеко за рамки легального, суть его высказываний о мире или об обществе свидетельствовали о фундаментальном неприятии, если не сказать, о ненависти к режиму. И еще… что-то смутное вспомнилось. Однажды он сказал дяде: «Ты такой замечательный». А дядя лишь скривился и ответил: «Нет, ты неправ. Никакой я не замечательный. По-настоящему достойному человеку в нашей стране просто не выжить. Будь я действительно достойным, я бы уже был мертв». Именно это и позволило Синдзи заключить, что дядя в свое время боролся против режима. Но потом по какой-то причине перестал бороться. Вот что Синдзи тогда заподозрил.

Именно поэтому Синдзи так встревожился, услышав, что дядя упоминает о «старых приятелях». Но затем он успокоил себя: раз это его дядя, значит все будет в порядке, и решил не наседать на него с вопросами.

Как оказалось, тревога Синдзи имела основания. Сразу же после «несчастного случая» Синдзи предположил, что кто-то из «старых приятелей», с которыми дядя расстался, снова вступил с ним в контакт, а дядя, скорее всего, после некоторых колебаний, все же решил взять на себя некое задание. И в результате… что-то такое случилось. Да, верно, полиция в этой стране имела право казнить граждан без суда и следствия, а потому тебя могли пристрелить где-нибудь в тихом переулке или прямо на работе. Но когда речь шла о достаточно важной персоне, тогда, вполне вероятно, человеку устраивали «несчастный случай». К несчастью, отец Синдзи работал директором известной фирмы (другими словами, согласно производственной табели о рангах Республики, он числился рабочим первого уровня, это был высочайший ранг). Самым досадным во всей этой истории Синдзи казалось то, что его никчемный отец, пусть и невольно, помог компетентным органам «позаботиться» о его замечательном дяде.

Нет, это не могло быть случайностью. Версия «убит электрическим током» звучала совершенно неубедительно!

Хозяйка сережки, которую теперь носил Синдзи, вероятно как-то была связана именно с этой стороной дядиного прошлого. Разгневанный убийством дяди, Синдзи поклялся, что никогда не склонит голову перед этим режимом.

Разумеется, Синдзи понимал, что в дядиных словах «по-настоящему достойному человеку в нашей стране просто не выжить» скрывалось предостережение. И это предостережение теперь было подкреплено смертью самого дяди. «И все-таки кое-чему я от тебя научился, — думал Синдзи. — А потому намерен выяснить, как мне заняться тем, что ты давно забросил. Я хочу быть достойным человеком. В конце концов, именно этому ты меня учил».

Однако, не имея каких-либо ясных планов, Синдзи пока что никаких действий и не предпринимал. Да, он слышал об антиправительственных группах, но понятия не имел, как с ними связаться. Кроме того, дядя его предупреждал: «Лучше не доверять группам и движениям. Они не очень надежны». Синдзи считал также, что он пока еще слишком молод. А самое главное — он боялся.

Но теперь, даже если ему отчаянно повезет и он сумеет уцелеть в этой дурацкой игре, Синдзи станет беглым преступником. Но в таком качестве (вот ирония!) он сможет наконец делать то, что ему хочется. Войдет ли он в какую-то группу или будет действовать сам по себе, значения не имело. Важно было, что Синдзи теперь сможет отдать все свои силы борьбе с режимом. И его уверенность в этом все росла.

Теперь же, поговорив с Ютакой, Синдзи окончательно определился.

Однако, оставив пока что все сложные материи в стороне, он решил поделиться с Ютакой своими искренними чувствами совсем по другому поводу.