Владимир Портнов - Мезалийцы

Что касается меня, то я представитель второго эшелона мезалийцев, и поначалу в состав Совета не входил и напрямую в его собраниях не участвовал. Сам Совет являлся органом местного самоуправления, то есть администрацией колонии землян на Хироне. Его состав с момента путешествия по космосу и до основания колонии практически не изменился, образовавшийся из пролонгированного командного состава космического корабля. В Совет входило пять мезалийцев первого эшелона, остальные на собрания Совета не допускались. Поэтому и я был не вхож в ряды руководителей, пребывая в неведении относительно обсуждаемых ими вопросов. И лишь догадывался по отдаваемым сверху распоряжениям, что первоочередными задачами всё же являются: строительство базы и выбор дальнейшей приоритетной деятельности на Хироне.

Шёл по счёту пятый день на новой планете. Её утреннее солнце осветило бескрайние пески пустыни, и в этом раннем пока ещё блаженном зное засверкали глянцевые покрытия космического корабля, который с момента приземления автоматически окрасился в шафрановый цвет под стать пескам, приняв тем самым покровительственную окраску местности.

Солнце едва взошло, а я уже покинув свою каюту, направлялся по коридорам корабля на планёрку в отдел «вычислительной техники и баз данных», специалистом которого являлся. На минуту я остановился напротив овального иллюминатора, залюбовавшись видом на бескрайний горизонт пустыни, многочисленные барханы залитые светом от большого жёлтого светила. В этот день оно сияло как-то особенно радостно, напоминая родное земное солнце. Мимолётно пронеслись воспоминания беззаботного детства, переполнив сердце посулами каких-то удивительных предстоящих свершений. И вдохновлённый перспективами, приняв деловой настрой, я поспешил в рубку, где уже собрались все члены нашего отдела, чтобы выслушать распоряжения начальника на рабочую смену.

Вычислительный отдел располагался неподалёку от командирской кабины, откуда капитан со своими помощниками управлял кораблём, а на данный момент базой. И сейчас там уже проходило какое-то совещание, поэтому я не стал задерживаться в коридоре, а направился к винтовой лестнице с правой стороны по коридору. Поднявшись по ней, я очутился в круглом зале диаметром двадцать, высотой пять метров. Интересной особенностью этого зала был прозрачный потолок, слегка тонированный, выполненный из специального, пропускающего свет металла. Ранним хиронским утром, прозрачный потолок вычислительного отдела напоминал лёгкую дымку над головами коллег, а выше потолка виднелось лазурное безоблачное небо, озарённое встававшим из-за горизонта солнцем. Тогда как совсем ещё недавно, пока долгими месяцами наш корабль бороздил космические просторы, вместо голубого неба можно было наблюдать разверзшуюся иссиня-черную бездну открытого космоса, испещрённую бесчисленными звёздами и светящимися образованиями.

В вычислительном отделе деятельность шла полным ходом: двое сотрудников работали с голограммными компьютерами, представляющими собой светящиеся в пространстве планшеты с текстовыми и цифровыми полями и с различными объёмными объектами. Эти компьютеры для удобства работы, проведения собраний и передвижения людей, размещались по периметру. Тогда как в центре уже началось собрание.

Мой начальник, точнее начальница отдела по имени Сабрина, стояла, заслонив восходящее солнце, от этого её и без того начальственное положение приняло ещё более внушительный вид, только вот в лицо было сложно смотреть. А я и трое моих коллег, к которым вскоре присоединились двое прежде работавших за компьютерами, стояли напротив начальницы, выслушивая её поручения на предстоящий день.

Почти всем были розданы распоряжения, но до меня и одного моего товарища очередь в этот раз дошла последней. Обычно нашему отделу поручали внутриштабскую вычислительную деятельность, а сегодня как будто не нашлось иных более компетентных специалистов, например, по части химии, или геологии. В результате мне и моему товарищу как специалистам реестров данных назначили через час выдвигаться за пределы базы для разведывания окружающей местности и выявления чего-то нового, доселе неизвестного землянам.

И вот я, слегка смущённый предстоящей работой, направился обратно в свою каюту, чтобы переодеться в походную одежду, взять кое-какие портативные устройства и обмундирование. Следом за мной с планёрки вышел товарищ, по имени Киприан, которому поручили то же задание, что и мне, только выполнять его в смежном с моим секторе. Площадь наших исследований была очерчена окружностью радиусом в пятьдесят километров, центром которой являлась база. Данная площадь поделена надвое, и мне предстояло заниматься северной половиной.

С Киприаном мы разошлись по своим каютам, договорившись через полчаса встретиться в грузовом отсеке корабля, где размещался парк антигравитационных автомобилей, а также имелись большие ворота для выезда на поверхность планеты.

Переодеваясь в походный костюм, я обдумывал, почему именно мне, компьютерщику, поручили заниматься исследованием местности? Ведь не так давно уже была снаряжена другая экспедиция для разработки близлежащих залежей полезных ископаемых. Речь пока не шла о тотальном превращении планеты в плацдарм по добыче сырья, но для обеспечения автономного существования базы на поверхности Хирона, требовалось организовать маломальскую инфраструктуру, энергетическое и минеральное снабжение. К тому же развитый гуманизм мезалийского человечества не мог не считаться с тем фактом, что у планеты уже имеются хозяева — её коренные обитатели. Пускай они и отстают от нас в вопросе технического и социального прогресса на десятки тысячелетий, но даже по отношению к таким нецивилизованным хозяевам мы обязаны вести себя как гости, не помышляя о захватнических и агрессивных действиях. Вот только истинную роль свою на новой обетованной земле мы пока никак не могли определить.

Я переоделся в лёгкую термозащитную одежду по типу толстовки с капюшоном и в штаны из такого же материала, способного принимать специальным образом программируемую расцветку. На ногах у меня были терморегулируемые с хорошей вентилируемостью ботинки, обшитые схожей с верхней одеждой тканью, также умеющей изменять цвет под действием мысли носящего.

Никаких сумок я с собой не брал, так как с открытием человечеством подпространственных уровней, изобретением телепорталов, мы научились как бы выдувать в смежных измерениях небольшие пузыри, подпространства, с довольно стабильным континуумом, и оборудовать их под различные нужды. То есть эти искусственные смежные миры, объёмами доходящие до нескольких десятков кубометров, в основном использовались в качестве буферов. Вот, к примеру, моя сумка представляет собой дуалистическое устройство. С одной стороны мне на руку надет аппарат, напоминающий наручные часы, который по другую сторону открывается в уже выдутом в параллельном измерении пузыре, объёмом в сто литров. Стенки этого пузыря образованы гравитационной материей, и от схлопывания удерживаются гравитоном, парящим в геометрическом центре подпространственного образования. Но так же гравитон скреплён каркасом со стенками пузыря, чтобы, когда я при помощи наручного устройства, открывая задаваемого размера портал из своего мира в потусторонний буфер, не выпустил бы из него гравитон и буфер случайно не коллапсировал. Гравитационная материя, из которой сотканы стенки пузыря, едва ли нащупывается, просто за пределы невидимых границ не удаётся вырваться, словно стукаешься в сверхпрочное стекло, а за ним только абсолютная тьма, поэтому гравитон в сумке опоясывает светящаяся лента, питаемая от общего с гравитоном источника энергии. Все эти приспособления для поддержания стабильности пузыря размещаются в его центре, а остальное пространство поделённое каркасом гравитона на отсеки, используется как полки в шкафу.