Джефф Карлсон - Проклятая война

— Пойдем, — сказал офицер.

Кэм увидел, как толпа расступается перед людьми в форме, в то время как штатские агенты Льюиса держатся позади. Похоже, Льюис действительно пытался обыграть губернатора?

Кэм подумал, что Рут для них — просто товар и средство для наращивания политического капитала. Шог хотел придержать ее и вакцину, чтобы получить гарантии от других американских мятежников и канадцев. Правдой было и то, что Гранд-Лейк спас ее. Но это могло привести только к новым разногласиям. Вот почему Льюис перехватил их прямо у самолета. Он надеялся распространить вакцину, пока ее не уничтожила какая-нибудь очередная катастрофа, еще одна бомба или атака русских.

Юноша был на его стороне. Возможно, именно этого и добивался Льюис — пытался подружиться с кем-то из них. Скорей всего, Шогу не удастся контролировать вакцину, что бы он ни предпринял. Они трое выдыхали наночастицы в воздух Гранд-Лейк. Стоит им принять душ или сходить в туалет, как вакцина окажется в воде и в канализационных стоках. Фактически, их куртки, пропитавшиеся кровью и потом, постоянно касавшиеся кожи, должны были кишеть ею. Если бы только они знали… Льюис и его люди могли разрезать куртки и отослать сколько угодно самолетов с кусками ткани. Или даже проглотить клочок грязной материи и потом пешком отправиться в зараженную зону ниже барьера.

Кэм не стал говорить это вслух. Был и другой способ. Он поднес руку ко рту и кашлянул, обрызгав слюной ладонь.

— Вы не слышали о капитане Янге, сэр? — спросил Ньюкам.

Полковник в ответ только нахмурился.

— Командир моего отделения в Сакраменто, — пояснил сержант. — Он ушел на юг с другим человеком.

— Не знаю, сынок.

— Мы видели бой двадцать второго мая, к западу от Сьерры. Мы решили, что это они.

Кэм прошел сквозь строй солдат и, протянув руку, встретился взглядом с Льюисом.

— Благодарю вас, — сказал он.

— Конечно, — с сомнением произнес Льюис, однако тоже поднял руку.

Кэм завершил движение, прижав влажную ладонь к сухой коже второго мужчины. Сначала на лице Льюиса отразилось еще большее сомнение, но затем агент кивнул. Дело было сделано. В Гранд-Лейк вакцина вырвалась на свободу.

Голубоглазый солдат с обгоревшими на солнце ушами и щеками взял у Рут рюкзак. Кэм знал, что навсегда запомнит его лицо.

— У нас есть небольшая лаборатория, — объявил Шог. — Сотрудники займутся образцами сегодня же ночью. Завтра вы сможете им помочь.

— Да, — кивнула Рут, но ее губы сжались в тонкую линию.

Глядя вслед развернувшемуся и зашагавшему прочь солдату, Кэм чувствовал себя не лучше. Они тащили этот потрепанный зеленый рюкзак сотни километров, но больше он им не принадлежал.

Ньюкам исчез вместе с полковником. Настойчивая медсестра в маленькой, переполненной госпитальной палатке попыталась разделить и Кэма с Рут. На одеялах, койках и просто на голой земле рядами лежали стонущие люди, в основном солдаты. Даже несмотря на то, что полог палатки был поднят, внутри нестерпимо воняло. Желудочный грипп. Однако именно здесь стоял рентгеновский аппарат Гранд-Лейк.

Медсестра повторила:

— Мы стараемся не допускать сюда посторонних.

— Нет. Я останусь с ним, — сказала Рут.

— Мы только быстро посмотрим…

— Я останусь с ним.

Медсестра, посоветовавшись с тремя врачами, включила рентгеновский аппарат, который стоял в собственном крошечном, завешанном одеялами закутке. Палатка была подключена к электрической сети Гранд-Лейк. Сеть питалась от турбин, расположенных намного ниже, на реке, но напряжение было слабым, так что одновременно удавалось подключить лишь несколько приборов.

Пока проявляли пленку, Кэма и Рут отвели во вторую палатку, где им дали антибиотики. Рут что-то быстро вытащила из брюк, прежде чем санитар унес их грязную одежду. Камень. Женщина попыталась спрятать его, но Кэм узнал линии, выцарапанные на граните.

— Боже, Рут, сколько ты…

— Пожалуйста. Пожалуйста, Кэм, — она не смотрела на него. — Прошу тебя, не ругай меня за это.

Он медленно кивнул. Камень, несомненно, не представлял угрозы. Иначе они бы заболели несколько недель назад.

«Но зачем тебе понадобилось забирать что-то оттуда?» — подумал он.

Возможно, Рут и сама не знала.

— Все в порядке, — сказал он вслух.

Их вымыли жесткими губками с мылом, водой и спиртом. Затем обработали, заштопали и перевязали их многочисленные раны. Рут не стеснялась своего тела, хотя их разделяло полдюжины людей, и Кэм отвернулся, стараясь не пялиться.

На медиках были тканевые маски и разношерстная коллекция перчаток, латексных и резиновых. Почти наверняка они подцепили наночастицы. Кэм специально кашлял снова и снова, чтобы заразить их. Вакцина не могла размножиться в их телах, потому что тут не было чумы, но он хотел распространить антидот как можно шире.

Потом пришел человек в очках и сказал:

— Голдман? Ваша рука зажила неплохо, но я бы порекомендовал носить бандаж не меньше трех недель. Старайтесь пока поменьше ее использовать.

Они срезали потрепанный стеклопластиковый гипс, и Рут ахнула, увидев собственную руку. Кожа сморщилась и выцвела до молочной белизны, мышцы атрофировались. От пота, скопившегося под гипсом, кожа собралась складками. Местами опухшая ткань воспалилась. Рут заплакала. Она плакала, и Кэм понимал, что это не из-за руки. Не только из-за руки. Она наконец-то дала волю страху, который подавляла все это время.

Кэм пробился сквозь толпу чужаков и обнял Рут. На них обоих не было ничего, кроме тонких больничных халатов. Волосы Рут пахли чистотой. Они распушились волнами и кольцами, и Кэм прижался носом к ее макушке, наслаждаясь этим небольшим чудом.

Потом дела пошли хуже. На них и так уже истратили множество бесценных медикаментов, поэтому врачи отказались дать Рут обезболивающее до обработки.

— Это все только поверхностное, — заявил хирург.

Он соскреб с руки омертвевшую кожу и смазал раны йодом. Рут кричала и кричала, вцепившись в свой камешек.

— Нам надо отдохнуть, — взмолился Кэм. — Еда и отдых. Пожалуйста.

— Конечно. Мы можем продолжить завтра.

Хирург осматривал левую руку Кэма, тыча иглой в рубцовую ткань, но после его просьбы развернулся и помахал медсестре. Та вышла из тесной комнатушки.

Рут, дрожа, улеглась. Ее предплечье обхватил черный матерчатый рукав, скрепленный металлическими скобами. Хирург велел снимать бандаж как можно чаще, чтобы рана дышала.

Медсестра вернулась с четверкой солдат. Кэм видел одного на посадочной полосе и немедленно ощетинился. В душе вспыхнули недоверие и негодование. Реакция явно была неуместной, и Кэм постарался принять невозмутимый вид. Им слишком легко овладевала злость.