Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

Спящий Валентин стонал и вздрагивал. Он повернулся и прижался к Карабелле, набираясь от нее тепла, потому что его окутал страшный холод смертельного сна. Так легко было бы проснуться, уйти от ужаса этих образов, выплыть в безопасность на берега сознания. Но нет. Подчиняясь правилу, он снова и снова бросал себя в кошмар. Огромный человек захохотал. Сабля поднялась. Мир вокруг упавшего тела Валентина качался и рушился. Он направил свой дух к Повелительнице Снов и ждал смертельного удара. Но удар сабли оказался неловким и неудачным: оружие его брата с глухим стуком вонзилось глубоко в песок. Сон тут же изменился. Валентин не слышал больше пронзительной песни смерти, все перевернулось. В него неожиданно влились потоки энергии, и он вскочил на ноги. Брат рывками пытался выдернуть саблю, но Валентин каблуком загнал ее еще глубже и бросился на противника с голыми руками. Теперь уже Валентин одерживал победу, а испуганный брат, отступая под градом ударов, упал на колени и, качая окровавленной головой из стороны в сторону, рычал, как раненый медведь. Он принимал удары, не пытаясь защищаться, и только бормотал: «Брат… брат…», когда Валентин опрокинул его на песок. Он лежал неподвижно у ног вышедшего победителем в борьбе Валентина. «Пусть скорее настанет утро и освободит меня от сна», — молился он. Было еще темно. Валентин опустил руки и вздрогнул. Безумные образы, разрозненные, но впечатляющие, проплывали в его смятенном мозгу.

Карабелла задумчиво смотрела на него.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

— Я видел сон.

— Ты три раза кричал. Я подумала, что тебе надо проснуться. Тяжелый сон?

— Да.

— А как ты сейчас?

— Растерян, ошеломлен.

— Расскажи мне свой сон.

Это была очень интимная просьба. Но разве они не любовники? Разве они не вместе ушли в мир сна, как партнеры в ночных поисках?

— Я видел, что дрался со своим братом, — хрипло ответил он. — Мы сражались на шпагах в жаркой голой пустыне, и он уже готов был убить меня, но в последнюю минуту я поднялся с земли и… и убил его голыми руками.

Ее глаза горели в темноте, как у зверя.

— Ты всегда видишь такие жестокие сны? — спустя мгновение спросила Карабелла.

— Не думаю. Но…

— Да?

— Дело не только в насилии. Карабелла, у меня нет брата!

Она засмеялась:

— А ты хочешь, чтобы во сне все было, как наяву? Валентин, Валентин, где ты учился? В снах истина всегда спрятана очень глубоко. Брат в твоем сне может быть кем угодно или никем: Залзаном Каволом, Слитом, твоим отцом, лордом Валентином, понтифексом Тиеверасом, Шанамиром или даже мной.

Ты же знаешь, что сны, кроме специально посланных, все преобразуют.

— Знаю. Но что означает этот сон, Карабелла? Дуэль с братом… почти убит им… и вдруг убил его…

— Ты хочешь, чтобы я истолковала твой сон за тебя? — удивилась она.

— Он для меня ничего не означает, кроме страха и тайны.

— Да, тебе было очень страшно. Ты обливался потом и несколько раз кричал. Но мучительные сны всегда являются наиболее вещими. Растолкуй его сам.

— У меня нет брата…

— Я же сказала тебе, это неважно.

— Что же, я воюю против самого себя? Не понимаю. И врагов у меня нет.

— Может, твой отец? — намекнула она.

Валентин задумался. Отец? Он попытался представить себе лицо, которое могло бы принадлежать человеку с саблей, но не смог.

— Я не помню его.

— Он умер, когда ты был маленьким?

— Наверное.

Валентин покачал головой и почувствовал, как в висках у него застучало.

— Не помню. Я вижу высокого человека с темной бородой, темноглазого…

— Как его звали? Когда он умер?

Валентин вновь покачал головой.

Карабелла наклонилась, взяла его за руки и тихо спросила:

— Где ты родился?

— На востоке.

— Да, ты говорил. Но где, в каком городе, в какой провинции?

— В Ни-мойе? — вопросительно произнес Валентин.

— Ты спрашиваешь или отвечаешь?

— В Ни-мойе, — повторил он, — Большой дом, сад, неподалеку река. Да, я вижу себя там, купаюсь в реке, охочусь в герцогском лесу. Может, я видел это во сне? Или читал что-то такое, или мне рассказывали?

— Как зовут твою мать?

Он открыл было рот, но промолчал.

— Она тоже умерла молодой?

— Галиара, — неуверенно сказал он. — Да, Галиара.

— Приятное имя. Расскажи, как она выглядела.

— Она… Она была… — Он запнулся. — Золотые волосы, как у меня, гладкая свежая кожа, глаза… ее голос… Это так трудно, Карабелла.

— Ты дрожишь.

— Да.

— Иди сюда.

Она притянула его к себе. Она была много меньше его, но казалась сейчас гораздо сильнее, и рядом с ней ему было так уютно.

— Ты ничего не помнишь, Валентин? — спросила она мягко.

— Ничего.

— Ты не помнишь, где родился, откуда пришел сюда, как выглядели твои родители, не помнишь даже, где ты был в прошлый Звездный день? Твои сны не могут служить тебе руководством, потому что ты ничего не можешь объяснить в них.

Ее пальцы осторожно, но твердо начали ощупывать его голову.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Смотрю, нет ли повреждений. Удар по голове может отбить память.

— Есть что-нибудь?

— Ни рубца, ни шишки. Но это еще ничего не значит. Это могло случиться месяц или два назад. Когда взойдет солнце, посмотрю еще раз.

— Мне нравится прикосновение твоих рук.

— А мне нравится касаться тебя.

Валентин спокойно лежал рядом с ней. То, о чем они говорили, растревожило его. «Другие люди, — думал он, — помнят свое детство и юность, знают, где они родились и как зовут их мать и отца, а у меня нет ничего, кроме неопределенных фрагментов, тумана тонких, ненадежных воспоминаний, покрывающего колодец пустоты». Он знал, что там пустота, и не хотел заглядывать в нее. Но Карабелла заставила его это сделать. Он недоумевал, почему так не похож на других, почему его воспоминания столь бессвязны. Может, он и вправду получил удар по голове или просто так глуп, что не в силах удержать в памяти даже отрывки пережитого? И пока он, Валентин, годами бродил по Маджипуру, наступавший новый день стирал воспоминания о прошедшем?

Они так и не уснули больше в эту ночь.

К утру они совершенно неожиданно снова занялись любовью, но уже молча, сосредоточенно, совсем не так, как прошлый раз. Затем они все так же молча поднялись, умылись в маленьком холодном ручье, оделись и направились через город в гостиницу. По улицам все еще шатались гуляки с затуманенными глазами, а над Пидруидом уже высоко поднялся яркий глаз солнца.

По совету Карабеллы Валентин доверительно рассказал Слиту про сон и про последовавший за ним разговор. Маленький седовласый жонглер внимательно слушал не перебивая и выглядел невероятно торжественно. Когда Валентин закончил, Слит сказал: