Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)

Менее чем через час Залзан Кавол нанял судно и договорился, что утром они отправятся на восток. В этот вечер гостеприимные островитяне устроили роскошный прощальный пир с холодным зеленым вином, сладкими сочными фруктами и изысканным свежим мясом морского дракона. От последнего блюда Валентина стало тошнить, и он хотел уже было отодвинуть его в сторону, но увидел, что Лизамон жует так, словно она последний раз в жизни ест мясо. Он решил испытать свою силу воли, зажмурился и проглотил кусок… Вкус оказался великолепным, и Валентин сразу же забыл все неприятные мысли, связанные с морскими драконами. Пока они пировали, солнце зашло, и, как всегда в тропиках, стало быстро темнеть. Небо окрасилось в зыбкие янтарные, фиолетовые, красные и золотые тона. «Да, благословенные острова, — подумал Валентин, — и исключительно радостные даже для этой планеты, где так много счастливых и полных жизни мест». Население, кажется, в основном состояло из красивых длинноногих людей с густыми золотистыми волосами и гладкой кожей медового цвета. Попадались, правда, врууны и даже гэйроги, а по словам Делиамбера, на островах Архипелага можно встретить и многие другие расы. Он уже свободно общался с островитянами и рассказал, что они не бывают на континентах, живут совершенно обособленно и почти ничего не знают о делах большого мира. Когда Валентин спросил одну из хозяек, проезжал ли мимо них лорд Валентин, корональ, возвращаясь из своего шествия по Зимроэлю, она взглянула на него и простодушно спросила:

— А разве корональ не лорд Вориакс?

— Нет. Я слышал, что он умер года два назад, — сказал кто-то из островитян. Большинством собравшихся за столом это было воспринято как новость.

Эту ночь Карабелла провела в доме, где остановился Валентин. Они долго стояли на веранде, глядя на сверкающую лунную дорожку, бегущую через море к далекому Пилиплоку. Валентин думал о морских драконах, обитающих в этом море, о чудовище, в брюхе которого он побывал, и с болью вспоминал двух своих пропавших товарищей — Гибора Хаэрна и Слита. Он вспоминал Пидруид, Дюлорн, Мазадон, Илиривойн, Ни-мойю, бегство через лес, пороги Стейч, суровость пилиплокских драконских капитанов, гигантского дракона, несущегося на судно бедняги Горзвала… Какое долгое и какое великое путешествие, многие тысячи миль… А сколько их еще осталось пройти, прежде чем он получит ответы на терзающие душу вопросы?

Карабелла молча прижалась к Валентину. Ее отношение к нему все время менялось, и теперь это была смесь страха и любви, уважения и непочтительности, потому что она принимала и почитала его как короналя, но не забывала о его простоте, наивности, неведении — качествах, которые он все еще не утратил. Она, конечно же, боялась, что в тот день, когда Валентин вернет себе прежнее положение, он будет навсегда для нее потерян. В повседневных отношениях с миром она была куда более сведущей и опытной, и это, несомненно, влияло на ее отношение к Валентину: он вызывал у нее страх, и одновременно было в нем что-то совершенно детское. Валентин понимал это, но ничего не мог изменить. Хотя фрагменты его прежнего «я» и полученного при дворе воспитания постепенно восстанавливались и с каждым днем он все больше привыкал к повелительному тону, большая часть его прежней личности все еще оставалась для него за семью печатями, поэтому в нем все еще жил Валентин-простодушный, Валентин-скиталец, Валентин-жонглер. Неясный образ лорда Валентина, которым он был когда-то и, может быть, станет снова, скрывался очень глубоко, редко проявляя себя, но никогда не позволяя забыть о себе. Он подумал, что Карабелла старалась с честью выйти из трудного положения.

— О чем ты думаешь, Валентин? — спросила она наконец.

— О Слите. Мне очень не хватает его.

— Он найдется. Мы встретим его на каком-нибудь острове.

— Хотел бы надеяться, — Валентин обнял ее за плечи. — Я думаю обо всем, что произошло, и о том, что еще случится. Я как бы блуждаю в мире снов.

— Кто скажет, что, в сущности, есть сон, а что нет? Мы повинуемся воле Божества и не задаем вопросов, потому что на них нет ответов. Ты понимаешь, что я имею в виду? Конечно, есть вопросы и есть ответы: я могу ответить тебе, какой сегодня день или что было у нас на обед, но ведь это не те вопросы и не те ответы.

— Я тоже так думаю, — согласился Валентин.

Залзан Кавол нанял самое большое рыбачье судно на острове — чудесный бирюзовый тримаран под названием «Гордость Мардижила». Это был пятидесятифутовый корабль, гордо покоящийся на трех своих стремительных корпусах, а его безупречной белизны паруса были расцвечены ярко-красной окантовкой, что придавало им веселый и праздничный вид. Его капитан, Гриджитор, был пожилым человеком, одним из самых процветающих рыбаков острова, высоким и крепким, с волосами до пояса и кожей столь загорелой, что она казалась пропитанной оливковым маслом. Он был среди тех, кто спас Залзана Кавола и Делиамбера, когда до острова дошли первые известия о тонущем корабле. В его команде было пять человек — все его сыновья и дочери, такие же крепкие и красивые, как и он.

Их путь лежал сначала на Бурбонт, всего в получасе плавания, а затем в неглубокий пролив, связывавший два внешних острова с остальными. Морское дно здесь было из чистого белого песка, и солнечный свет, легко проникавший сквозь зеленоватую прозрачную воду, освещал подводных жителей: быстрых крабов, большеногих омаров, всевозможных рыб и зловещих песчаных угрей. Один раз даже пронесся маленький морской дракон, слишком близко подплывший к земле и явно смущенный этим. Одна из дочерей капитана уговаривала отца погнаться за ним, но капитан отмахнулся, сказав, что их дело — побыстрее доставить пассажиров на Родамаунт-Граун.

Они плыли все утро, миновали еще три острова: Ричемур, Гриалон и Вомэйр — так назвал их капитан, и в полдень встали на якорь, чтобы позавтракать. Двое сыновей капитана отправились поохотиться. Нагие, в прозрачной воде, они походили на чудесных животных и быстро, почти без промаха, набили острогами рыбы и крабов. Гриджитор сам приготовил мясо, замариновал в пряном соусе кубики сырой рыбы и щедро налил пряного зеленого вина. Делиамбер почти ничего не ел. Он устроился на самом верху одного из внешних корпусов и устремил напряженный взор на север. Валентин заметил это и хотел подойти, но Карабелла удержала его за руку:

— Он в трансе. Не мешай ему.

После завтрака они на несколько минут задержались с отплытием, дожидаясь, пока маленький вруун спустится со своего наблюдательного пункта. Колдун выглядел довольным.

— Я послал свою мысль вперед, — сообщил он, — и несу вам хорошую новость: Слит жив!