Гоар Маркосян-Каспер - Все зависит от тебя

— И обязательно найди мне Поэта, — добавил он, уже не уточняя времени, повернулся к слегка озадаченным этой бурной деятельностью сотрудникам посольства и спросил:

— Встречи Дика, звонки, корреспонденция — наверняка все это где-то фиксировалось?

— Конечно, — сказал Абе. — В компьютере все есть.

— Кодовое слово? — спросил Маран, усаживаясь в кресло посла и разворачивая его к монитору.

— Общее — Олбрайт, по конкретным разделам: прием, встречи, письма, звонки, — мгновенно ответил помощник.

— Спасибо, — сказал Маран. — Спокойной ночи.

— В нас больше нужды нет? — спросил Абе.

— Пока нет.

— Адриано, распорядитесь, чтобы гостям приготовили комнаты, — сказал японец, поклонился и ушел.

Ушел и помощник, Дан смотрел им вслед задумчиво, ему вспомнилось, как Маран самолично искал и выручал Санту во времена своего недолгого пребывания на посту Главы Лиги. Теперь он, кажется, лазать по подземным ходам не собирался. Повзрослел? Но нет, наверно, вовсе не из мальчишества он полез тогда в заваруху, просто безмерно устал от кабинетной борьбы со всеми этими Лайвами.

— Что ты стоишь? — спросил Маран недовольно. — Садись за второй монитор и просматривай со мной журналы.

— А что надо искать? — поинтересовался Дан, усаживаясь за стол помощника в маленькой смежной комнате, соединенной с кабинетом четырехстворчатой дверью, в данный момент полностью открытой, что превращало обе комнаты почти в одно целое.

— Если б я знал!

— Черную кошку в темной комнате?

— Возможно, даже несуществующую.

— Ясно. — Дан включил монитор и уставился на экран.

Прошло не менее трех часов, когда Маран разочарованно выключил компьютер.

— Пошли спать, — сказал он.

Дан, как всегда, проснулся поздно. Как всегда, когда его не будили. Он посмотрел на часы, обнаружил, что по торенскому времени уже шесть, и опять-таки, как всегда, не зная, благодарить Марана, что тот дал ему выспаться, или обидеться, что его оставили в стороне от дел, встал, накинул халат и, чуть приоткрыв дверь — им предоставили те же комнаты, что в прошлый раз — заглянул к Марану. Тот, естественно, был одет и умыт, но не лежал на диване, как ожидал Дан, а сидел в кресле с большущей кружкой, неоспоримым вещественным доказательством тесного общения с Наи или, если заглянуть поглубже, шефом, не признававшим малых доз кофе.

— Ну как? — спросил Дан, запахивая халат и входя.

— Нуль, — ответил Маран коротко.

— Разведчики…

— Там же, где в первый день. Никаких зацепок. И даже мои ребята не знают абсолютно ничего. Уникальная ситуация — никаких слухов, разговоров, предположений. Конечно, розысками они по собственному почину не занимались, но держали ушки на макушке. И — ничего. Последняя надежда — Поэт.

— А что может знать Поэт? — удивился Дан.

Маран усмехнулся.

— Ты недооцениваешь его любознательность. Он обычно в курсе всего. Но главное не это. Конечно, он не поступил к Олбрайту в советники официально, но советами его не обделял. Он часто тут бывал, и Дик неоднократно совещался с ним по поводу бакнианских дел. Так что осталось ждать, пока он обнаружится.

— А догадок у тебя нет? — спросил Дан.

— Ну догадки у меня появились еще на Земле.

— Но они нуждаются в подкреплении?

Маран посмотрел на него испытующе.

— По-моему, они есть и у тебя, — сказал он.

Дан покраснел.

— Не смущайся. Ну?

— Уровень конспирации, — начал Дан, — настолько высок, что…

— …заставляет подозревать участие в деле весьма крупных фигур, — закончил за него Маран. — Ты это хотел сказать?

— Примерно.

— Согласен, — сказал Маран. — Узкий круг исполнителей, сильное влияние сверху и страх снизу. Проговориться означает потерять жизнь. Либо…

— Либо?

— Либо непосредственных исполнителей уже убрали. Кто способен на такие комбинации, я догадываюсь. Но мне непонятен смысл… Пойди оденься, надо быть готовыми, вдруг понадобится выйти.

Поэт появился, когда Дан был в ванной.

Приняв наскоро холодный душ и побрившись, Дан, скидывая на ходу халат, прошел в комнату и услышал голос Марана, который говорил с досадой:

— Ты вообразить себе не можешь, какой замечательный клубок мы нашли. И даже выдернули кончик нитки, теперь только и делай, что отматывай дальше. Но вместо того я вынужден опять заниматься этими подонками. Надоело, ей-богу!

— Ты прав, — ответил ему Поэт, — вот они у меня где! Пора с этим что-то делать.

— Что ты предлагаешь? — спросил Маран.

— Я? — удивился Поэт. — По-моему, ты у нас главный выдумщик. В прошлый раз…

— В прошлый раз, — возразил Маран, — ты дал мне информацию, на которой я все построил. Сейчас она у тебя есть?

— Вряд ли, — сказал Поэт с сомнением.

— Ладно, это не к спеху. Но про похищение Олбрайта ты что-нибудь знаешь? Какие-то соображения у тебя есть? И ради Создателя, не говори нет, потому что ты — моя последняя надежда.

— Ну… Соображения, конечно, имеются, но… Мне трудно судить, Маран. Я тебе расскажу, а ты сам решай, имеет это отношение к делу или нет.

— Ага. Погоди минуту, — сказал Маран и крикнул: — Дан! Что ты там копаешься? Иди сюда.

Дан задержался, решая, как одеться, улетев с Земли в начале осени, он попал на Торену в разгар или нет, последнюю треть бакнианского лета и никак не мог выбрать форму одежды. Когда Маран окликнул его, он вспомнил, что тот был в спортивной сорочке, и, подумав, что жителю Бакнии лучше знать, быстро натянул нечто схожее.

— Здравствуй, Дан, — сказал Поэт, радостно раскрывая объятья. — Ну как, узнал наконец, что хотел?

— Что хотел? — переспросил Дан.

— Узнал, узнал, — сказал Маран нетерпеливо. — И даже уже почти освоил низшую ступень.

— Ну? — удивился Поэт. — Это называется не терять времени зря.

— Ладно, перейдем к делу!

— Погоди. Ты не сказал мне, как у тебя с Наи.

— Нормально, — ответил Маран сдержанно и даже сурово, но Поэт резко повернулся к нему и уставился на него.

— Нормально? — сказал он, улыбаясь. — Пусть так.

— Опять ловишь? — спросил Маран.

— Представь себе.

Маран нахмурился, Дан думал, что он поменяет тему, но тот неожиданно осведомился:

— Ну и как?

— Новое качество, — сказал Поэт. — Или оттенок. Расшифровать?

— Давай.

— Когда я тебя провожал, я ловил одно чувство, сквозь которое невозможно было пробиться глубже. Я потом еще долго размышлял, хватит ли тебя при твоей занятости на то, чтобы использовать свой шанс. Ведь любую страсть, как бы сильна она не была, можно рано или поздно утолить, а вот есть ли что-то за ней?

— Есть? — поинтересовался Маран.

— Теперь да.

— Что?

— Нежность. Радость, даже ощущение счастья.

Дана поразило выражение лица, с которым Маран все это выслушал, он ожидал смущения или того, что тот оборвет откровения Поэта, но Маран серьезно кивнул и спросил: