Гоар Маркосян-Каспер - Ищи горы

Маран стал послушно отсчитывать крупинки, а Поэт пояснил:

— Ат рассказала, что часть смельчаков, отправлявшихся в путешествие по Нижнему городу, вскоре после возвращения умирала от страшной болезни. У них выпадали все волосы, они сходили с ума, кричали, бредили, не узнавали окружающих, покрывались язвами. Тебе это знакомо? Если они все же выздоравливали, у их женщин не рождалось детей или рождались уроды. Как?

— Конечно, если б она все это выложила раньше, мы могли бы предвидеть…

— Во всяком случае, ее рассказ поспел как раз вовремя, чтобы подкрепить мою позицию в полемике с Нахтом, — заметил Маран.

— Нажаловался?

— Еще бы! Не успев войти, начал обвинять меня во вранье с целью сокрытия главной тайны Нижнего города.

— И зачем, по его мнению, тебе понадобилось скрывать эту тайну?

— Возможно, там спрятано ужасное оружие. И я хочу завладеть им, дабы покорить Лах.

— А что кехс?

— Кехс? Нам крупно повезло, Дан, что мы имеем дело с кехсом, а не с Деци, но и кехс, признаться, с трудом поверил в басню о невидимых парах с неощутимым запахом… Поверил, но не до конца. Боюсь, что пока кто-нибудь не заболеет… Слушай, Дан, как насчет того, чтобы поделиться с нашими спутниками?

— Чем поделиться? — не понял Дан.

— Вот этим, — Маран покрутил в пальцах коробочку с препаратом.

— Ты с ума сошел! Земными лекарствами?

— Не земными лекарствами, а, скажем, семенами горного растения.

— Это вмешательство.

— Дан! Ведь это я открыл люк.

— Рано или поздно они нашли б его и без нас.

— Без нас они вообще не узнали б, где вход в подземелье.

— Ну знаешь, если так рассуждать…

— Вот и не будем рассуждать. Поделимся, и все.

— Маран! А ты не думаешь, что если они заболеют… легкой формой, им, должно быть, досталось не больше, чем мне, они стояли примерно так же… Если они заболеют, другие уже в дыру не полезут, а если нет…

— В этом рассуждении есть нечто нездоровое, — прервал его Маран.

— И потом, они не собираются спускаться в ваш люк, — поддержал его Поэт. — Во всяком случае, пока.

— Кехс поделился с вами своими планами?

— Не то чтоб поделился, просто говорил с Нахтом при нас, — сказал Маран рассеянно. — А сегодня жарко, не правда ли?

— Жарко? Я бы не сказал… Ну разве что тут, на солнце… И что они собираются делать?

— Забрать книги. И сокровища, сваленные у ног Неца.

— У ног Неца? И верно, они лежали только у ног Неца. Интересно, почему?

— Могу предложить две версии на выбор.

— Какие?

— Сначала такое предположение. Судя по цвету статуй, выражению их лиц, символике… ну книга, молния, так?.. Один это добрый бог, другой — я имею в виду Неца — злой… Хотя это может быть натяжкой, разделение на добрых и злых богов необязательно. Но, в любом случае, они разные, можем назвать их просто первым и вторым… Ладно, условно, пусть будут добрый и злой. Ты согласен?

— Пожалуй, — ответил Дан, подумав.

— Тогда два варианта. Либо они считали, что добрый бог не нуждается в умилостивлении, поэтому носили дары только злому, либо они разочаровались в добром боге после катастрофы, постигшей город. Это объясняет и следы от удара на голове статуи. Хотя, конечно, нельзя исключить случайность… Ну, какой вариант тебе больше по вкусу?

— Скорее второй…

Дан тут же представил себе жуткую сцену гибели города. Содрогающаяся земля, колеблющиеся гигантские камни, раскачивающиеся все сильнее огромные колонны… Почему колонны, откуда он взял колонны?.. Неважно, пусть будут иные конструкции, которые начинают обваливаться со страшным грохотом… Подземелье, стены которого ходят ходуном, толпа обезумевших от ужаса людей в хитонах… опять!.. какие хитоны, что за инерция мысли… Толпа людей в хламидах врывается в святилище, высокий крепкий мужчина, вне себя от горя или гнева, заносит дубину над головой отступившегося от преданного ему народа доброго бога, а другие припадают к стопам доказавшего свое могущество злобного Неца, умоляют о пощаде, женщины срывают с себя драгоценности и складывают их к его ногам, мужчины вынимают из карманов все ценное — деньги, часы, зажигалки… Стоп! Что-то не то. Какие карманы… и вообще — хитоны и часы, хламиды и зажигалки? Мышление, которое возводит зажигалку в ранг предмета, достойного быть принесенным в дар богу? Некая несуразность, но в целом, в целом… Наверно, так оно и было или примерно так… Конечно! Дан уже был готов поклясться в этом.

— Второй, — повторил он. — Ты попал в точку. Второй. Правда, проверить это вряд ли удастся.

— Почему же? — Маран огляделся и неожиданно извлек из-под своей рубахи пачку листов «пергамента». — Возможно, эти записи…

— Что это? Откуда?!

— Из библиотеки. Они валялись на столе. У меня ощущение, что это нечто вроде летописи событий или дневника, который писали до конца. Смотри, последний лист заполнен наполовину. Может, тут найдется ответ на кое-какие вопросы.

— Сначала надо расшифровать язык, — заметил Дан скептически. — Вряд ли это удастся сделать, во всяком случае, скоро. Мертвый язык, и неизвестно остались ли от него какие-нибудь следы в живых языках или переводы в литературе других народов. Нет ключа, понимаешь?

— Не уверен.

— В чем?

— В отсутствии ключа.

— Что ты имеешь в виду?

— Не что, а кого.

— То есть?

— Ат? — спросил Поэт.

— Да. Собственно, на эту мысль меня навел ты. Помнишь, ты говорил, что язык дикарей не соответствует по сложности понятий образу их жизни? И потом, бог Нец…

— Ты считаешь, что дикари — потомки жителей древнего города? — спросил Дан.

— Во всяком случае, я это подозреваю.

— Любопытная идейка. А знаешь, в этом что-то есть… что-то есть… Надо передать на станцию словарь Ат. Вместе с этой штукой, конечно. Поэт, возьмешься? Необходимо точно соблюсти фонетику, чтобы наверху смогли подвязать звуки к знакам.

— Это не слишком долгое дело? — усомнился Поэт. — Может, потом, на станции?

— Когда это еще будет… А так они начнут расшифровку, может, понадобится скорректировать наше задание… Нет, надо сейчас. Хотя бы начать.

— Прямо сейчас?

— А почему нет? Придется только найти какое-нибудь укромное местечко, если кто-либо увидит эти листы, пока мы будем разворачивать их перед объективом, мы потеряем всякое доверие.

— Не говоря уже о самих листах, — добавил Маран. Подумав, он протянул листы Дану. — Давайте, идите вдвоем в барханы и передавайте.

— А ты? — удивился Дан.

— А я пойду немного прилягу в тени. Если ты не возражаешь. Что-то я устал сегодня.

— Устал? Ты? — Поэт подозрительно впился взглядом в лицо Марана. — По-моему, ты слишком бледен. И вообще какой-то не такой. Ты, наверно, болен. Да? Скажи честно.

— Голова кружится, — признался Маран нехотя. — И слегка подташнивает. Наверно от солнца. Жарко. Пойду в тень. Заодно найду Нахта и этого… как его?